Вытащить из петли

— Один богатый тип хочет, чтобы его девушка была актрисой, понятно? Вот он и снимает театр и платит нам, чтоб мы пели и танцевали, платит зрителям, чтобы те хлопали, а писакам — чтобы они писали о ней в газетах. Хотите прийти? Спектакль будет в четверг вечером в «Ковент-Гарден».

— Приду, если смогу, — пообещал Сандмен.

— Покажут только один раз, значит, один раз и заплатят. Мне надо бы попасть в труппу, и я могла бы попасть, захоти стать подстилкой. Понятно, о чем я? Но я не такая!

— Я никогда так о вас и не думал.

— Мой брат Джек убьет любого, кто так меня назовет.

Брат Салли, с которым Сандмен несколько раз общался по разным поводам, производил впечатление уверенного человека с непринужденными манерами. Его все любили, он неизменно сидел во главе обильно уставленных столов в баре «Золотого снопа» и отличался редкой красотой, неизменно привлекавшей девушек. К тому же его окружала тайна — никто в таверне не сказал бы, чем именно он зарабатывает на жизнь.

— Чем занимается ваш брат? — поинтересовался Сандмен.

— Вы не знаете, кто он?

— А должен?

— Он Робин Гуд, — сообщила Салли и рассмеялась, увидев выражение лица Сандмена.

— Боже правый, — произнес тот.

Робин Гуд было прозвище разбойника, которого разыскивали все магистраты Лондона.

Салли пожала плечами:

— Я ему твержу, что он кончит пляской на подмостках у Джемми Боттинга, но он не слушает. Меня он, правда, любит, никому не позволит и пальцем тронуть. — Она нахмурилась. — Все в «Снопе» знают, кто он такой, но никто не донесет.

— Я тоже, — заверил ее Сандмен.

— Конечно, нет, — сказала Салли и усмехнулась. — А вы? Вы чего хотите от жизни?

— Наверное, чтобы вернулась моя прежняя жизнь.

— Война? Опять воевать? — с неодобрением в голосе уточнила она.

— Нет. Лишь роскошь не волноваться, где раздобыть очередной шиллинг.

— Мы все того же хотим. — Она налила в тарелку немного уксуса и масла и перемешала. — Значит, у вас были деньги?

— Были у отца. Он был очень богатым, но сделал несколько неудачных вложений, занял слишком много денег, играл в азартные игры и обанкротился. Он вышиб себе мозги.

— Вот это да! — Салли смотрела на него во все глаза.

— Мать лишилась всего. Сейчас она с моей младшей сестрой живет в Винчестере, и я пытаюсь их кое-как обеспечивать. Я собирался жениться, но она не могла за меня выйти, когда я остался без гроша за душой.

— Потому что она тоже была бедна?

— Напротив. Ее отец обещал дать за ней шесть тысяч в год.

Салли глядела круглыми глазами:

— Шесть тысяч? Черт побери! А сейчас, значит, вы работаете на министра внутренних дел?

— Боюсь, работа очень недолгая.

— Вытаскиваете людей из петли? Чертовски противный промысел, вот что я вам скажу. — Она зубами оторвала мясо от куриной косточки. — Но вы намерены вытащить Чарли из Королевского подворья?

— Вы его знаете?

— Видела один раз. И жирный сэр Джордж правду сказал — он не знает, как подступиться к женщине, где уж там изнасиловать. Кто бы там ее ни убил, отколошматил он ее сильно, у Чарли не достало бы силенок на такую трепку. Что там написано? — Салли ткнула пальцем в лист бумаги с текстом, который Сандмен достал из кармана и разгладил на столе.

— Что графиню ударили ножом двадцать раз. Нож Корде торчал у нее в шее.

— Он не мог заколоть ее этим ножом, — решительно заключила Салли. — Нож тупой, чтобы краски размешивать, а не резать.

— Значит, это мастихин.

— Он ведь этого не делал, верно? — поразмыслив секунду, сказала Салли.

Сандмен почувствовал, что она колеблется, сказать ему что-то или нет.

— Сэр Джордж вам соврал, — тихо произнесла она. — Я слыхала, он вам сказал, что картину заказал граф, но тот не заказывал.

— Не заказывал?

— Они вчера об этом говорили — он и его друг, — серьезно сказала Салли. — Только он думал, что я не слушаю. Я стояла там и мерзла, а он говорил, словно я просто пара титек. Картину не граф заказал. Так сэр Джордж сказал своему другу.

— Упомянул заказчика?

Салли кивнула:

— Клуб. Только он рассвирепеет, если прознает, что я вам сказала, потому как он этих ублюдков до смерти боится.

— Значит, портрет заказал клуб?

— Клуб вроде джентльменского. Он еще смешно называется. «Семафор-клуб»? Нет, не так. Как-то связано с ангелами.

— Серафим?

— Вот-вот! «Серафим-клуб».

— Никогда о таком не слышал.

— Значит, клуб и впрямь закрытый. Он на площади Сент-Джеймс, значит, деньги у них водятся. Меня туда разок приглашали, но я не пошла — не такого я сорта актриса.

— Но зачем «Серафим-клубу» понадобился портрет?

— Бог его знает.

— Придется их спросить.

— Не говорите, что это я вам сказала! — встревожилась Салли.

— Не скажу, — пообещал ей Сандмен, — и что бы там ни было, не думаю, что графиню убили они.

— А как же вы узнаете кто?

— Не знаю, — с грустью признался он. — Поговорю со всеми и надеюсь, что смогу найти служанку.

Сандмен рассказал Салли о Мег и о том, что был на Маунт-стрит и выяснил, что всех слуг рассчитали.

— Или отправили в деревенский дом графа, — добавил он.

— Поспрашивайте других слуг с этой улицы и с соседних, — подсказала Салли. — Кто-нибудь наверняка знает. Из сплетен прислуги все можно узнать. Ой, который же это час?