Выцветание красного. Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов

Одномерный злодей и «ультранационалист» Радченко из «Багрового прилива» воплощает тот образ врага, который Хофштадтер в книге «Параноидальный стиль американской политики» описывает как фигуру, «не пойманную в сети большого механизма истории, но становящуюся жертвой собственного прошлого, собственных желаний, собственных недостатков. Это свободный, активный, демонический агент»[210], символизирующий страшную, всемирного масштаба угрозу, предшественник обезумевших ренегатов из «Самолета президента» и «Миротворца». Однако его роль в повествовании оказывается вторичной и служит главным образом тому, чтобы подчеркнуть значимость более важных агентов – двух противостоящих друг другу американцев[211]. Неслучайно «Багровый прилив» вышел в том самом году, когда бондовская франшиза вернула своего героя к борьбе с «русскими бестиями» – преступниками, а не идеологическими противниками [Osipovich 2004]. Очевидно, к 1995 году первый всплеск дружеского доверия Америки к постсоветскому союзнику значительно ослаб, что вылилось в возвращение к прежним антагонистическим сценариям – хоть и немного модифицированным, но все так же легко узнаваемым.

Глава 3 «Глубокая заморозка»: Надвигается гроза (1997–1999)

Бурные 1990-е годы засвидетельствовали полную неспособность Билла Клинтона и Б. Н. Ельцина реализовать и расширить обещания тех едва намеченных успехов, которые сопровождали сердечные переговоры Горбачева с Рейганом и Бушем[212].

Как заявил в 2001 году директор Института стратегических оценок С. К. Ознобищев, «в начале 1990-х годов <…> Ельцин объявил, что Россия и США являются партнерами, союзниками и даже друзьями. Но, несмотря на такие заявления, американо-российские отношения на протяжении 1990-х годов демонстрировали последовательность только в одном отношении: они постоянно ухудшались». Российские политики и аналитики были жестоко разочарованы тем, что США «пытаются исключить Россию из процесса принятия решений по фундаментальным европейским и международным вопросам», а также тем, что 24 марта 1999 года НАТО осуществило в Косово воздушный удар по Югославии (давнему союзнику России), в котором участвовали США, Германия и Франция[213]. В то же время возобновленная в конце 1999 года печально известная война в Чечне 1994–1996 годов, непоследовательность Ельцина в обеспечении внутренней ратификации внешнеполитических соглашений, его обращение к насилию в процессе преодоления парламентского кризиса 1993 года, его хорошо задокументированное регулярное нетрезвое поведение – все это подпитывало сомнения Америки и сводило на нет ее уверенность в России [Konovalov 2001]. Кроме того, всплеск инвестиционного мошенничества, а также финансовый крах 1998 года, известный как «Черный вторник», уничтоживший многолетние сбережения людей, не только развернули народное мнение России против американских экономических систем и советников, но и подорвали веру правительства Соединенных Штатов в способность России справиться с переходом к экономике западного типа.

Продолжающееся официальное и в значительной степени вербальное одобрение Америкой предполагаемых «реформ» при Ельцине фактически обогатило крошечное преступное меньшинство, в то же время погрузив страну в состояние ежедневных мини-кризисов. Ко всему прочему в 1998 году произошел дефолт по долгам страны, что привело к банкротству множества банков и росту инфляции более чем на 80 % и обрекло бесчисленное множество небогатых россиян на нищету. В глазах российского населения экономическая катастрофа дискредитировала западный «капитализм» и нанесла серьезный ущерб репутации Америки. Независимо от класса, пола и возраста ощущение предательства пронизывало все слои общества: и правительственных чиновников, и интеллигенцию, и среднестатистических прохожих на улице, и необразованные провинциальные массы. Оно нашло гиперболизированное выражение во многих культурных формах, в том числе в статьях, художественной литературе, песнях и фильмах, подвергавших критике как американцев, так и представителей якобы разработанного по американским моделям местного «ускоренного капитализма» – разбогатевших на преступности нуворишей. В уничижительной репрезентации американцев как бездушных вредителей, стремящихся погубить природные и духовные ресурсы России, ни один фильм конца 1990-х не может сравниться с «Сибирским цирюльником» (1998) – самым длинным, тяжеловесным и дорогим проектом Никиты Михалкова. По иронии судьбы, этот 45-миллионный драндулет был частично обеспечен западным, в основном французским, финансированием. Однако он со своим гневом и цветистой риторикой явился ответом на серию американских боевиков, которые вряд ли могли бы еще сильнее оскорбить компетенцию России в области контроля безопасности, а также ее международный авторитет.

«Самолет президента» (1997 год, режиссер Вольфганг Петерсен, Columbia Pictures)