Выцветание красного. Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов

Тем не менее важно отметить, что, хотя такое противопоставление является прогрессом по сравнению с голливудским подходом времен холодной войны («единственный хороший русский – мертвый коммунист»), оно все же использует устоявшиеся стереотипы наряду с более просвещенными характеристиками[225].

Конечно, жанр диктует, чтобы между американским героем и русским плохим парнем в финале состоялась дуэль, поэтому в фильме Дево приводит сидящего в грузовике Кодорова в бешенство, позвонив ему по телефону и пытаясь запугать его угрозами насильственной смерти. Затем, приближая жестокий финал, который злодей карикатурно старался заслужить на всем протяжении фильма, Дево эффектно спускается с небес на вертолетном канате, чтобы сразиться с Кодоровым на грузовике, висящем на краю моста. Естественно, Кодоров дерется подло, пытаясь задушить Дево канатом, бьет его ногами в тот момент, когда тот падает, и, наконец, умирая, изрыгает окровавленными губами проклятие «Мать твою!»

Самое поразительное в той сцене, когда Дево вторгается в российское воздушное пространство, чтобы заполучить Кодорова и боеголовки, – это то, что он должен получить на это разрешение Келли; тем самым сценарий наделяет ее большими полномочиями в ходе их совместной работы в американском командном центре в Турции. Тем не менее до того, как они начнут притираться друг к другу, недооценка героем своего босса-женщины вкупе с пренебрежительным отношением к русским символизируют типичное для большинства нарративов объединение американского мужского и национального шовинизма, поскольку, в отличие от «Самолета президента», приписывающего сексизм только российскому злодею (вспомним его издевательства над шелковой блузкой вице-президента), «Миротворец» вводит в свой интернациональный экшен-триллер тему битвы полов. Не то чтобы он упускал возможность обсудить проблему русского сексизма: напротив, единственный введенный в историю экс-советский представитель власти – это чиновник, у которого Келли запрашивает информацию и которому она вынуждена сказать: «Это я — тот, кто за все отвечает. Я подчиняюсь непосредственно президенту». Но фильм вводит американскую гендерную побочную линию уже в третьей сцене с Келли, когда она оговаривает, что контактирующий с ней военный должен быть «готов получать приказы от женщины» – и, разумеется, ее объединение с Дево сразу же приводит к столкновению, потому что он, конечно же, намерен предугадывать ее приказы или узурпировать ее власть. Разумеется, фильм часто подает высокомерие Дево как типичное поведение старого вояки, не доверяющего либеральной и тем более пацифистской неопытности (его речь о плохих и хороших парнях начинается со слов: «Когда бы вы были моим боссом более двух недель, вы бы знали [что все просто]»). Это напоминает аналогичную оппозицию солдата и интеллектуала-пацифиста, созданную Шиффером в «Багровом приливе» между капитаном Рэмси (Джин Хэкмен) и коммандер-лейтенантом Роном Хантером (Дензел Вашингтон). В самом деле, Келли вполне подошла бы ключевая фраза Хантера из того фильма: «В ядерном мире главный враг – это сама война».

Но, сделав противниками представителей противоположного пола, Шиффер предпочел отказаться от неуместных намеков на сексуальное напряжение и наделил Келли качествами современной женщины-профессионала. Следовательно, по сценарию Дево периодически подвергается мелким унижениям. Например, Келли ставит его на место, когда он ожидает, что она приготовит ему кофе; в другом случае она демонстрирует знание русского языка, вопреки его уверенности, что она не может его знать; или когда он смущается от хитрого комментария Вертикова: «Красивая женщина с докторской степенью. Вы играете не в своей лиге»; наконец, когда Дево объявляет, что он только что говорил с председателем Объединенного комитета начальников штабов – а Келли сообщает (как раньше сообщала российскому чиновнику-сексисту), что она уже успела посовещаться с президентом. Кроме того, Келли интуитивно чувствует связь между боснийским убийством и похищенными боеголовками, догадывается о смысле аббревиатуры «44Е», осознает тайные мотивы некоторых террористов, а также точно определяет место, где Гаврич захочет использовать боеголовку. И, конечно, именно ее опыт спасает их обоих и весь Нью-Йорк от ядерного взрыва. Аналогичным образом, в самой последней сцене – в том же бассейне, где мы видели Келли в первый раз, – она выныривает из воды и приветствует снятого с ее позиции Дево спокойной фразой «Ну как, ты заработал новые медали?» (он их заработал), – а также заранее догадывается о его намерении пригласить ее выпить, поскольку они напарники, сумевшие пережить свою миссию. Отнюдь не спеша броситься в его объятия, она решает сначала закончить десятый круг в бассейне и, под финальную фразу Дево «я подожду», как истинная свободная женщина 1990-х, делает то, что собиралась делать.