Выживший в племени каннибалов

Мои треволнения и страхи последних часов за свою жизнь оказались напрасны. Вопреки общепринятому мнению, что на совести дикарей не только Джеймс Кук, туземцы оказались милые, безобидные и общительные существа. Даже не верится, что это те самые овеянные классической литературой кровожадные людоеды, могущие иногда отвлечься от своих каннибальских пиршеств над несчастными и быстро перенять внешние атрибуты иной, более высокой культуры.

Удивительно, но это так, хотя их непосредственность в поведении умиляет меня, поражает все больше и больше, пугает и настораживает.

Ситуация меняется, чуть ли не поминутно. Как когда-то изобретение колеса ускорило развитие истории, так, похоже, появление воздушных шариков, наборов иголок, пуговиц и катушек с нитками производит настоящую культурную революцию у туземцев.

Итак, я сделал первый и очень важный для себя вывод: попытка перекинуть мост между мной и туземцами увенчалась успехом. Они сразу же по достоинству оценили мои дары: надувают шарики и весело хлопают ими друг друга по голове, восторгаясь звуком “буф-буф”, когда шарики лопались. Но ещё эффектнее получалось, когда натягивали их, как маски, на головы. Очень увлечены и радуются, как малые дети.

Преподнесли очередной презент – корзину кокосовых орехов.

Под вечер улица будущей деревни была расчищена от растительности, были красиво убраны пальмовыми ветвями первые три хижины, и все воины собрались праздновать нашу эпохальную встречу, устроив пир. В кострах запекали обмазанную глиной рыбу, а рис в пальмовых листьях тушился прямо под кострами.

Меня привлёк визг собаки. Высокий воин волок ее на веревке в мою сторону. Подойдя ко мне, перехватил ее за задние лапы и ударил с размаху головой о дерево. Размозжив таким образом череп, положил тушку к моим ногам.

Дабы не обидеть дары приносящих, мне не оставалось ничего другого, как принять подарок, но попросил, чтобы они сами приготовили кушанье. Когда подали дымящееся мясо, я раздал его обступившим меня папуасам, не оставив себе ничего, этим подняв собой авторитет альтруиста.

Вождь племени масоку Нь-ян-нуй (Тот, который поднимает всех с утра) сидел возле большого дерева и занят был тем, что бруском какого-то камня обтачивал свои передние резцы на манер крокодильих, иногда, скалясь, обнажал оба ряда остроконечных кривых зубов, которые позволяли пище двигаться только в сторону глотки.

Он подумал, что я недоволен собакой и взмахнул рукой. Цепочка из четырех воинов на головах уже несла пятиметрового питона. Судя по тому, что хвост вращением искал опору, я догадался: питон живой! Сделав надрезы вокруг шеи и вдоль, они ловко сдернули шкуру с еще живого змея.

Но и тут они увидели очередное моё искусственно продемонстрированное равнодушие, что вождя и шамана не удовлетворяло.

Ждать пришлось недолго, собрался остальной народ, а двое туземцев внесли на плечах толстый бамбук с привешенной к нему свиньей.

Вождь, держа в руках зеленую ветку, подошел торжественно к свинье и произнес при общем молчании речь:

– Да здравствует, белый человек, посланный нашим богом Дуссонго! Теперь, когда ты будешь с нами, манирока будет совсем худо! Эта свинья дается тебе жителями острова в подарок. Её снесут в твою хижину. Свинья будет кричать и умолять оставить ей жизнь, а ты не послушаешь ее. Ты заколешь её копьем, и она умрет. Ты развяжешь веревки, разделаешь, опалишь щетину, разрежешь свинью и съешь ее!

Кончив речь, вождь заткнул зеленую ветвь свинье за ухо. Мне поднесли копье. Все хранили молчание и ждали чего-то. Я понял, что дожидались моего разящего удара. Я подошел к свинье, погладил её за ухом и, собрав всё моё знание языка масоку, высказал следующее:

– Я пришел к вам из-за моря не за свиньей, а, чтобы видеть вас, ваши хижины, ваши горы, ваше море! Если вы будете хороши, то и я буду хорош! Если вы будете красивы, то и я буду красив! Если вы будете мне братьями, то и я буду вашим братом!

В подтверждение раздались крики:

– Белый человек хорош, красив, и наш брат!

Напомнили еще раз о копье и потребовали от меня решительных действий. Пришлось разыграть сценку обратного дарения, которое было оценено теми же возгласами:

– Белый человек хорош, красив, и наш брат!

Весь вечер вождь выражал мне полное доверие и признательность, одновременно радость по случаю моего появления у них, потому что я – первый белый человек, которого они видели. Я показывал рукой вдаль в знак согласия, и они с почтением думали, что я посланец от их божества.

Основа дружеских отношений была заложена – это стало очевидным, как ясный день. Только бы не сорваться, больше психологической чуткости, такта, большего понимания внутренних потребностей туземцев, больше вникания в их жизнь и никаких конфликтов – всяческое ускользание от них. Мой разум должен научиться тонко воспринимать их поведение, упорядочивать его в систему и направлять в нужное русло.