Выживший в племени каннибалов

Затем туземцы затеяли воинственную пляску с копьями. Танцы у них состоят из грубых телодвижений, необыкновенных поз с приседаниями, резких жестов и прыжков в сторону – всё это под такт музыки, состоящей из битья колотушками в один или несколько барабанов, или об стволы деревьев. Для дикарей это такая же забава, как для нас вальс или танцы-обжиманцы.

Но вот туземцы выстроились в две фаланги и грозно взметнули копья. Глядя на воинов, я заметил, что они не просто переступают, а каждый раз сильно притопывают ногами, продвигаясь навстречу друг другу никак не больше десяти сантиметров. Земля задрожала. Иногда они давали волю своим голосовым связкам “Хак-хак-хак!”, и в звуках слышалась буря страсти, неумолимая ярость мщения, жажда смести врага с лица земли, радость борьбы с ним. Когда же звуки стихали, мне чудилось тихое всхлипывание оставшейся на родине моей жены Раи, её горести и тревоги.

Но вот вперёд вышли женщины, они исполняли пляску втаптывания черепов поверженных врагов в землю, при этом ногами неистово загоняли в нее камни.

Ко мне подошел вождь и сказал:

– Пора побрататься со мной кровью.

– Согласен! – недолго думая, ответил я, чтобы видеть обмен крови своими глазами.

Мы сложили крестообразно левые руки, а правыми сделали друг другу надрезы. Пока темная кровь вождя смешивалась с моей алой, дикари хорошо поставленными голосами выкрикивали проклятия, которым все окружающие внимали с открытыми ртами от страха:

– Да будет проклят тот, кто нарушит данную клятву!

От группы поддержки пламенно, как из глубины души всего племени, уже неслось:

– Горе! Горе ему!

– Да будет проклят тот, кто питает затаенную вражду!

– Горе! Горе ему!

– Да будет проклят тот, кто повернется спиной к своему другу!

– Горе! Горе ему!

Выкрикивания продолжались еще долгое время, с полночи – не меньше

– Да будет проклят тот, кто в день войны отступится от своего побратима!

– Да будет проклят тот, кто нанесет вред другу, кровь которого стала его кровью!

– Пусть чесотка обезобразит его тело и сделает его ненавистным!

– Пусть лишаи истребят на его голове все волосы!

– Пусть змея притаится на его тропинке!

– Пусть его жена никогда не родит!

– Пусть его жена родит шакала или крысу!

– Пусть силы покинут его на брачном ложе!

– Пусть болезни подтачивают его силы, и дни его сократятся недугом!

– Пусть его члены откажутся служить ему, ноги и руки его сведет судорогой!

– Пусть, покинутый всеми, родными и друзьями, бродит он одиноко по свету!

– Пусть его копье собственным острием обратится против него самого!

– Пусть землетрясение, наводнение и извержение вулкана заберёт его с собой!

– Да пусть тот, кто нарушит свои обещания, не вынесет позора и умрет!! Да лишится он от проклятия жен, сыновей и дочерей своих!! Пусть он визжит как резаный поросёнок!!

– Пусть! Пусть! Пусть!

– Горе! Горе ему!

В конце этого безумного непрерывного глаголения и пренебрежения к себе и ближним своим я понял, что туземцам к высоким мыслям не обратить ум свой без моей помощи, что не отбросят порочные нравы, будут превозносить их, а не чихать и плевать на них. И я позволил себе попробовать поменять их идеалы к лучшему, так сказать поумничать, благо никому было не понять мои высказывания, и я тоже внес свой вклад в братание и выкрикнул несколько современных клятв:

– Да пусть изменится статус-кво клятвоотступника в сторону ухудшения его жизненного уровня!

– Пусть на него свалится информационная глухота!

– Пусть он ощутит на себе все тяготы полной изоляции от цивилизованного мира!

– Пусть СПИД нарушит его иммунную систему!

Пока мужчины находились в экстазе от выкрикиваний проклятий, женщины выли и стенали, и этим создавали зрелище ещё более жуткое. Я был рад, что попал в окружение людей, в котором нет места врагам, а кругом только друзья.

Кровь продолжала сочиться, и со мной успели побрататься ещё несколько папуасов в сопровождении допотопной песни:

– Тамоле! Малеле! Мараре!

Бом, бом, Мараре…

В продолжение всего вечера на будущих врагов и клятвоотступников сыпались самые страшные злоключения, и я уже находился в таком напряженном зомбированном состоянии, что искал их глазами и готов был сейчас же сурово разобраться с любым из них лично.

Рассказ о том, что меня шаман невзлюбил лютой ненавистью

Всё последнее время шел процесс переселения народа масоку на остров Кали-Кали. Откуда? Говорят, с какого-то острова, который стремительно уходил под воду. Расширяли свой ареал. Деревня раздавалась во все стороны. Строились добротные хижины на сваях.