Взаперти

Сделав обход, полицейские засели в камере. Алексей Николаевич заметил четверых подозрительных, Федор троих. Они свели записи воедино. Околоточный сбегал к банщику и устроил опознание по приметам. После чего Лыков в канцелярии глянул в документы. Оказалось, что у всех четверых особые приметы были указаны неполностью!

Седовласый кавказец с родинкой на левой ягодице именовался Ашотом Ашотяном. Он, как и Жежель, прибыл в Литовский замок из Москвы. Получил год и шесть месяцев за кражу со взломом из винной лавки.

Поляк с татуировкой на груди в виде обнаженной женщины числился карманником. Звали его Август Бураковский. Варшавский окружный суд приговорил его к году и двум месяцам исправительной тюрьмы. Было видно, что он пытался свести регалку[132]. Изображение едва читалось, но избавиться от него совсем пшеку не удалось.

Русак со следами двух чирьев на становой жиле проходил как Герасим Заморский, грабитель из Пскова. Срок имел вполне почтенный – три года.

Еще один русак, Иван Жинкин, отбывал двухлетнее наказание за скупку имущества, добытого преступным путем. В Семибашенный его прислало Архангельское губернское правление.

Сыщик тер голову, приговаривая:

– А ну давай вспоминай… Родинка на заднице в форме собачьей головы… Было, было!

И наконец хлопнул себя по лбу:

– Молодец! Не совсем еще рамолик[133].

– Что вспомнили, Алексей Николаевич?

– Армянина опознал, Федор Автономович. Никакой он не Ашотян и не мелкий воришка. Настоящее имя, если я правильно помню, Саак Джамшулов Саркисьянц. Крестьянин селения Каябеши Шушинского уезда Елизаветпольской губернии. Приговорен Бакинским окружным судом к десяти годам каторжных работ за убийство двух торговцев посредством удушения просаленной веревкой. С целью ограбления, по предварительному соглашению с другими лицами.

Околоточный смотрел на сыщика с недоверием:

– Это вы по памяти?

– Да. Я всегда внимательно читаю списки лиц, находящихся в розыске. Саркисьянц сбежал со строительства Колесухи[134] три года назад.

– Ну вы даете, ваше высокородие! Значит, убивец находится в циркулярном розыске, а сидит у нас как погромщик винной лавки? Преступная халатность это называется.

– Нет, здесь должностное преступление. Все четыре формы заполнял Добрококи. А подписал за начальство капитан Сахтанский.

Пакора вошел в азарт:

– А давайте еще кого-нибудь опознаем!

– Давай. Вот припоминаю татуировку в виде голой бабы. И принадлежала она тоже пану. Наш зовется Августом Бураковским и выдает себя за карманника. А в розыске числится обладатель схожей татуировки Мариан Свех. Разбойник, атаман шайки головорезов. Сбежал по пути из Брест-Куявской тюрьмы в Варшавскую главную уголовную тюрьму прошлой весной.

– Выходит, он подследственный, судить его не успели?

– Да. Чрезвычайно опасный тип, за ним и его бандой несколько убийств.

– Ого… А здесь он карманник. Это что же получается? Приют для «иванов» в самом центре Петербурга? С видом на Мойку…

– Заметь, Федор, над их «перекраской» работало много людей. Кого послать в столицу на приглашение Кочеткова, решают тюремные отделения губернских правлений. И выбирают не шпанку, а крупного злодея в розыске. Там, на месте, ему создают образ мелкого жулика. Фабрикуют дело, рисуют документы, доводят до суда. А отбывать наказание он едет в Литовский замок. В образцовое тюремное заведение. Где никакому сыщику не придет в голову искать лиц из списка разыскиваемых.

Лыков сердито ругнулся и продолжил:

– Здесь новенького устраивают по первому разряду. Трудиться он не ходит – все семнадцать наняли вместо себя батраков. Негодяй отдыхает, заодно зарабатывает на ограблении рядовых арестантов. А потом покидает замок по условному досрочному освобождению. Сыскные отделения за это время успевают о нем забыть – они ловят уже других беглецов. Красивая схема!

– Алексей Николаевич, кем же надо быть, чтобы создать такой промысел? Губернатором? Начальником Главного тюремного управления? Столько народу вовлечено. И никто ничего не замечает…

– Ну, хозяина промысла можно вычислить. И это не Степан Степанович Хрулев. Думаю, он прячется где-то в губернском тюремном отделении. Вряд ли рядовой писарек, скорее чин не из последних.

Пакора возразил:

– Литовский замок губернии не подчиняется, а напрямую тому самому Хрулеву.

– В текущих делах да. А тут Кочетков выступил со своей дурацкой инициативой. Решил перевоспитать убийц с помощью дратвы. Детский лепет – и это у начальника тюрьмы. Хитрые ребята обратили фантазии статского советника в свою пользу. Убедили разослать письма-приглашения. Договорились с кем надо в провинции – это как раз проще сделать из тюремного отделения…