Взаперти

– Я заподозрил смуглявого давно, сразу, как только увидел. Не похож он на обычного вора. А вот на маза или даже «ивана» сильно смахивает. И когда узнал, что в том же алфавите среди его примет не указан шрам под лопаткой, все понял.

– Как вы про шрам выяснили?

– Проболтался Огарков, который мылся с ним в бане. Я спросил Вали-хана, и он подтвердил: есть у стервеца шрам.

– Так, – сообразил Непокупной. – Особую примету пропустили. Халатность, бывает.

– Это не халатность. Тут целая организация работает. Новый преступный промысел, о котором никто еще не догадывается.

– Да какой промысел-то? Доходные бумаги через тюрьму оборачивать?

Лыков отмахнулся:

– Бумаги так, случайно зацепились. А промысел вот какой. Некто «перекрашивает» серьезных преступников в шпанку. И сажает их на небольшой срок в исправительные отделения под чужим именем.

– Зачем? – вытаращил глаза старший надзиратель. – Хотя… Неужто?

– Так и есть, Иван Макарыч. Верно сообразил. Чтобы пересидеть, пока его ищут. Через год-два «иван» выходит на свободу и берется за старое. Сыщики его поискали и забыли. И сей фокус можно проворачивать не один раз!

Стражник разволновался:

– Маракузия! Нужно немедля доложить начальнику. Это же какой скандал будет… В образцовом исправительном отделении скрываются от следствия убийцы!

– …Которым место на каторге, а они у Кочеткова сапоги тачают.

– Пойдемте сей же час к его высокородию, – потребовал от сыщика Непокупной. – И купоны заодно сдадим.

– Сначала дождемся Салатко, – возразил Алексей Николаевич. – Я поймал его с поличным, за это и каторгу можно схлопотать. Пусть сдаст Жежеля и всю его компанию.

– Тогда Евстратия Агафоновича от меня заберут, – расстроился Непокупной.

– Много денег от него поимел? – тихо спросил Лыков.

– Много. Иначе никак, Алексей Николаевич. С волками жить – по-волчьи выть. Приходится на одну доску с Лясотой становиться, а не то сожрут. Вы ведь не знаете, какой я на самом деле… Ничем не лучше Лясоты.

Старший помолчал, а потом спросил, смущаясь:

– Никак нельзя оставить Салатку в моем отделении? Чтобы как прежде.

– Почему нельзя? Можно, – ответил сыщик. – Пусть он даст показания на Жежеля, я оформлю их как добровольное признание. Тогда срок Евстратию добавлять не станут.

На этих словах аферист возник на пороге камеры. Он сразу увидел пачку обязательств в руках соседа и побледнел.

– Заходите, любезный, – пригласил его внутрь Алексей Николаевич. – Вот, значит, чем вы тут балуетесь. Владелец этих купонов убит осенью прошлого года, вместе с женой и трехлетним сыном. Знаете, сколько вам дадут за соучастие?

– С-сколько? – Салатко-Петрищев от страха стал запинаться.

– По закону на две степени ниже, чем главным участникам. Коломбату дали бессрочную каторгу. Вот, считайте.

– Это же… десять лет в кандалах. За то лишь, что я хотел обернуть купоны?

– А вы думали, вам пару месяцев исправительных отделений накинут? Нет. Поедете строить Кругобайкальскую железку.

– Я… А можно не ехать?..

– Можно. Можно многое, Евстратий. Если ты расскажешь то, что знаешь о Жежеле и всей его банде, которая заправляет в Литовском замке. И как они сюда попали. Сколько их, семнадцать?

Салатко-Петрищев молча кивнул. Потом прохрипел:

– Замком на самом деле правит Вавила. А Господи-Помилуй у него для отвода глаз. Да и не Вавила он вовсе.

– А Никита Кутасов?

Аферист растерялся:

– Как вы узнали?

– По шраму на спине. Это была лишь догадка, теперь ты ее подтвердил.

– А кто этот Кутасов? – заинтересовался Непокупной.

– Никита? Особо опасный. Для твоего сведения, Иван Макарович: он лично убил нескольких надзирателей.

– Как? И ему с рук сошло?

Алексей Николаевич решил изложить подробнее:

– Ловкий. Слышал про попытку побега из Купянской тюрьмы?

– В седьмом году? Так точно. Кровавый был побег. Но ведь их всех поймали! А самые злодеи сгорели на чердаке, вместо того чтобы сдаться.

– Один ускользнул. Тот, кого сейчас называют Жежелем. И вскоре снова попался. Второй побег тоже вышел знаменитый. Из Александровской каторжной тюрьмы на Пасху тысяча девятьсот восьмого. Их тогда много сдернуло, до сих пор поймать не могут.

Непокупной взъярился на афериста:

– Вон оно что! В тех двух побегах погибло десять человек из тюремной стражи. Десять, сукин ты сын! А ну говори его высокородию все, что знаешь.

Лыков подхватил:

– Дашь полезные сведения – я оформлю твои показания как добровольную явку с повинной. Суд зачтет. Станешь темнить – из Литовского замка, из камеры с граммофоном и электрическим душем угодишь в каторжный барак. Тюремщики уж будут знать, что ты потатчик убийц их товарищей. Спуску не дадут.

Глава 19 Кровавые побеги

Одиннадцатого сентября 1907 года в Купянской тюрьме произошло чрезвычайное происшествие.

В Купянске, уездном городе Харьковский губернии, находился типовой тюремный замок. Трехэтажное здание в форме правильного четырехугольника было рассчитано на сто пятьдесят мест. На тот момент в нем содержалось сто сорок шесть арестантов.