Вздор

– Нет, он мне не говорил. Это говорит логика. Его ум не терпит промедлений; Эллерман страшно нетерпелив по природе. Он все решает почти моментально.

Майкл остановился и раздумывал, как будто пытаясь еще точнее выразить то, что думал. – Разве вы не понимаете, что если бы он был против вашего плана, он сказал бы это тогда же, когда вы впервые начали ему выяснять. Он просто сказал бы «нет» – он любит говорить нет; это отличительная черта всех удачливых финансистов – или послал бы вас к кому-нибудь другому, кому приказал бы сказать вам «нет»… Но он не сделал ни того, ни другого, и поэтому я убежден, что у него свой совершенно ясный план действий, в который входит как составная часть одобрение вашего проекта. Я…

– Я рад это слышать и надеюсь, что вы правы. Простите, я вас прервал.

– Но где-то тут собака зарыта! – продолжал Майкл. – Это именно моя догадка по поводу конференции, которую он затеял здесь с консультантом инженером–электриком или как его там. Эллермановская компания набита экспертами. Поэтому для чего же совещание с кем-то посторонним о деле, которое…

– Я этому тоже удивился, – сказал заинтересованный Хэнтер, но, конечно, такой человек, как наш шеф, поступает по-своему. Он тонкий делец.

– Нет! – Майкл покачал головой отрицательно. Он не тонкий. Он простой. Есть большая разница между тонкостью и простотой, но на первый взгляд они очень похожи. Тонкий ум не скрывает ничего, кроме своей цели, простой, наоборот, обнаруживает то, к чему стремится, но путает все остальное. Цель Ричарда Эллермана – делать деньги, и он идет к ней самым простым и прямым путем. Мы так привыкли к обходам, к туману и к путанице, что прямой и неуклонный образ действий кажется загадочным… Сейчас мне ясно только одно: вашим предложением он заинтересован и хочет нажить на нем деньги. Но как?.. Я недостаточно знаком с делом, чтобы точно судить о прямой дороге к барышу в этом частном случае.

– Я мог бы вам это изложить, – страстно прервал его Хэнтер. – Проведение предлагаемого мною плана дает эллермановской компании большой ежегодный доход, и это – самый простой способ…

– Может быть. Не знаю. Если бы я был на вашем месте… Майкл запнулся. – Право, это не мое дело, – прибавил он и снова занялся своей палкой.

– Но если бы вы были на моем месте, как бы вы поступили?

– Вот как бы я поступил, если вам угодно, – начал Майкл. – Во-первых, Ричард Эллерман либо примет ваш план, либо его отвергнет. Если он его отвергнет – вам от этого будет не хуже и не лучше, чем раньше… Но если он его примет – вы, конечно, желаете именно этого, здесь-то и начнется неопределенность. Я думаю, что он решил его принять…

– Тогда я не вижу, где начинается неопределенность, – заметил Хэнтер.

– Неопределенность кроется в том, что, весьма вероятно, у него в уме другой план, который он не открывает. План, для которого ваш план служит первым шагом. К чему этот инженер–эксперт? Эллерман позвал его сюда не для того, чтобы с ним советоваться. Совсем нет. Он не нуждается в советах. Он позвал его, чтобы тот слушал. Он хочет, чтобы этот человек выслушал вас.

– О! Вы думаете?

– Теперь, в случае если бы он принял ваш план, я на вашем месте заставил бы его подписать контракт на несколько лет, прежде, чем уехать отсюда в Чикаго. Запросите самое большое жалованье, которое вам могут дать, и пусть это будет написано черным по белому. Хэнтер размышлял.

– Нет, я не могу так поступить, – сказал он через некоторое время. – Я не могу! Это будет неблагородно. Мистер Эллерман сказал, что позаботится обо мне, если из этого что-нибудь выйдет.

– Если из этого что-нибудь выйдет? – переспросил Майкл. – Это довольно туманно. Знаете ли вы точно, что он подразумевал под словами «если из этого что-нибудь выйдет»?

– Он сказал, что если из этого что-нибудь выйдет, то он позаботится обо мне. Мне это кажется вполне ясным. Теперь представьте, что я иду и требую контракта. Ведь он подумает, что я ему не верю. Это покажется жадностью.

– Нисколько! Это будет только деловым поступком, – сказал Майкл. – Конечно, дело ваше… не мое… и каждый решает такие дела по-своему. Факт тот, что я вижу в другом свете, чем вы, этих рыцарей индустрии. Я философ, как вам известно, а философы смотрят по-своему на все вещи.

– Некоторые из философов, конечно, – засмеялся Хэнтep. Но вы самый человечный из философов, какой только есть.

– Да, я-то очень человечен, это верно. Но имейте в виду, что у крупного денежного туза своя логика… Он рассматривает людей, машины и заводы, просто как средства обеспечить за собой власть и богатство. Он пользуется людьми, как собаками, для охоты за деньгами и, добыв деньги, не особенно заботится о собаках.