Вздор

– О, да! Это просто! Предоставим ему писать статьи или что-нибудь в этом роде. Если нам не понравится, не будем печатать… Беда в том, что он еще не согласился… пока еще, по крайней мере.

– А вы думаете, что он согласится?

– Н-не знаю. Трудно сказать. Я не настаиваю. Пусть подумает с месяц, а там я опять закину удочку.

3

Ах, между прочим! – немного спустя сказала мисс Марголин. – Сегодня утром я говорила с заводом и распорядилась, чтобы Робертс поддерживал там обе партии на выборах; пять тысяч долларов ассигновано республиканцам и столько же демократам.

– Только не чеками компании? – испуганно вскрикнул Эллерман.

– Конечно, нет. Кокран-демократ, он даст свой личный чек, а Максвэл даст республиканцам. Я распорядилась, чтоб Роджерс заплатил им обоим наличными деньгами. – Она взяла номер «Эллермановского Ежедневного Курьера» из стопки, лежавшей рядом на столе, и развернула газету. – Я провела это через контору кассира, а не через казначея в Чикаго, так что, если это когда-нибудь сделается известным, то Стэнфилд может сказать, что он ничего не знает об этом. Предполагается, что и вам ничего не известно. Я сделала это без вашего ведома.

– Ах, не беспокойтесь, – заметил Эллерман, – за мной давно установилась репутация забывчивого человека… Но я должен сказать, что вы очень щедры к этим лохматым политикам. Я бы столько не дал.

– Нет, это немного, принимая во внимание то, о чем нам вскоре придется их просить. Рабочие беспорядки у нас неизбежно будут. А когда они разразятся, мы будем иметь полную возможность с ними справиться.

– Рабочие беспорядки? – повторил Эллерман с злобным раздражением. Самый звук этих слов расстраивал его так, как расстраивает сенатора из южных штатов упоминание о негритянском вопросе.

Мисс Марголин кивнула.

– Да, рабочие беспорядки! – сказала она кратко. – Вы удивляетесь? Не понимаю, почему. Вы же читали доклады людей, проведенных нами в рабочие союзы? Это давно можно было предвидеть.

– Я не удивляюсь… Мне все это до тошноты надоело, – медленно произнес он, – надоело до тошноты! В течение войны мы дважды повышали им заработную плату в силу необходимости: не хватало рабочих рук… Когда война кончилась, мы ее незначительно сократили. Почему бы нет? Люди вернулись из армии и просили работы. Буквально ее клянчили. И хорошие рабочие! Тысячи хороших рабочих! Если бы мы хотели, то зарплату можно было спустить куда больше. Но мы этого не сделали. Мы убавили только военную прибавку, и то не много. Они зарабатывают сейчас на двадцать пять или на пятьдесят процентов больше, чем до войны. И требуют еще! Но мы не дадим. Это свинство! Чистое, неприкрашенное свинство.

Мисс Марголин взяла стопку листов, отпечатанных на машинке, и спокойно начала их просматривать.

– Вот последний отчет наших наблюдателей в рабочих союзах, – задумчиво говорила она, отыскивая какую-то страницу. – Я вполне согласна с вами. Лучше сейчас остановиться и дать решительный бой. Подождите минуту. Я ищу. Вот оно, продолжала она и прочла вслух: «…на этом месте поднялся Фред Джонсон из электрического отдела…» – Я читаю вам секретный доклад о союзном заседании, – пояснила она еще раз.

«…а этот Джонсон агитатор и социалист, и сказал, что хотя средняя плата на заводе повышена приблизительно на тридцать процентов против довоенной, но зато и компания берет на семьдесят пять дороже за свои автомобили и получает таким образом втрое больше, чем до войны. Джонсон сказал, что даже при десятипроцентном повышении всех ставок и жалования, компания будет получать вдвое больше, чем несколько лет тому назад…»

– Ах, вот куда они гнут! – вспылил Эллерман. – Какое же отношение это имеет к их заработной плате? Конечно, компания получает больше, чем до войны, но этим мы обязаны не этой своре, сверлящей цилиндры. Они делают то дело, которое всегда делали. А мы строим лучшие машины, мы расширяем рынки, мы увеличиваем сбыт, и мы берем большую цену за автомобили, потому что страна стала богаче, чем раньше, и их покупают больше, чем раньше. Если бы предоставить вести это дело рабочим с завода, то они давно передохли бы с голода. И мы платим им настоящую рыночную цену за работу. Разве не так?

– О да, – ответила мисс Марголин. – Мы покупаем работу по рыночным ценам, как все другие. Все дело в социалистах. Они проникли во все союзы и муссируют недовольство.

– Верно. Именно так, – подтвердил Эллерман. – С рабочими союзами раньше можно было всегда сговориться, – или идти навстречу им или подкупить вождей. Рабочие союзы существуют только для повышения заработной платы. Мы знаем, как с ними разговаривать. Но социалисты говорят на другом языке. Чего они хотят?!