Вздор

– Н-да, дело чистое, если ты сможешь его провести. Но земля стоит не больше десяти центов за акр. Что, если дело дойдет до суда?

– Ровно ничего! Я собираюсь сделать то, что сделал Ричард Эллерман, когда управлял компанией Эверглэд, а я думаю, что ему-то подражать безопасно. Верно я говорю? Он продал компании сто тысяч акров болота за пятьсот тысяч долларов. Земля обошлась ему не более сорока центов за акр, а он нажил на ней по пяти долларов на акр. Каково это по-твоему?

– У него был адвокат.

– Да, и у нас есть адвокаты. Два самых ловких адвоката на Манхэттене. Нет, это не ерунда. Предоставь это дело мне.

А вот это доносится из города, полного дыма и копоти под Питтсбургом.

Рука матери, жесткая и красная от постоянного пребывания в горячей мыльной воде, любовно гладила щеку мальчика. Пучок желтого света падал из-под абажура на открытые книги и тетради с задачами, исписанные крупными цифрами. Нос мальчика уловил запах обмылков и кухни.

– Я для тебя сберегла вот эту газету, сынок, – сказала мать, и в голосе ее слышалась ласка. – Хотелось мне, чтобы ты это прочел. – Она развернула перед ним иллюстрированный лист. – Тут все об этом Ричарде Эллермане, у которого столько миллионов, и о том, с чего он начал… Бедный был парень, а мать тоже была вдова. Пробился через колледж… – В ее голосе звучала гордость. – Здорово учился, здорово работал. А теперь вот какой важный.

Мальчик взял листок.

– Ага, уже начал сниматься, – сказал он непочтительно.

– Да. И снимается. Видишь, вот сам мистер Эллерман, а вот его жена. Какая красивая и добрая! А вот их дом. Смотри, дом-то какой… А вот какой колледж он построил. Как только разбогател, сейчас же подарил новый дом для колледжа.

Присоединяемся к Централ-Парк-Уэсту.

Слушайте, мальчики и девочки!

– Ax, Вербена, – говорила м-с Прат сильно расстроенная. – Сколько раз вам было сказано не класть писем на стол, когда здесь мистер Элсуорт. Что вы теперь наделали?

Она волновалась, сидя в шелковом белье перед своим туалетом с трельяжем. В правой руке она держала жирный черный карандаш, которым проводила по бровям… Негритянка стояла среди комнаты, глупо глядя на нее. Вдруг неожиданно в негритянском мозгу зародился ряд отрицаний.

– Нет, м-с Прат, я никогда не клала никаких писем ни на какой стол.

– Я вам много раз повторяла, когда мистер Элсуорт здесь, не подавать сюда почты, а держать ее в кухне, пока он не уедет.

– Да, мадам. Правда, мадам. Только мистер Элсуорт сам взял их у меня из рук, посмотрел на них и взял одно письмо, а остальные отдал назад.

– Какое было письмо, Вербена? – взволнованно допрашивала м-с Прат. – Мужской почерк или женский?

– Я не разбираю этого, мадам.

– Какой был конверт? Маленький, хорошенький, квадратный или…

– Нет, мадам, конверт был самый простой. А штемпель как будто из Атлантик-Сити.

М-с Прат положила на стол карандаш для бровей и испустила глубокий печальный вздох. – Ох, милая, милая моя…

Нечего смеяться. Вы бы тоже сказали «дорогая», если бы ваши деловые расчеты были нарушены благодаря неловкости преданной негритянки.

Глава двадцать вторая Как делаются деньги

Оставим духовное радио и обратимся к душевному состоянию м-ра Грегори, эксперта–консультанта по автомоторной промышленности, въезжающего в чугунные ворота «Тенистого Луга» на эллермановском автомобиле, высланном за ним на станцию.

Грегори был знаком с Эллерманом много лет, но не близко. Это его первый визит в поместье автомобильного магната. На коленях у него лежит большой пакет. Это – проект Хэнтера, который он везет назад. М-р Грегори терзается от нерешительности. Даже в этот последний час он не знает, будет ли он советовать Эллерману изготавливать свои собственные батареи или нет. «Хорошо бы, – думает он, – заполучить компанию Эллермана в число своих постоянных клиентов с регулярным годовым окладом. В таком случае нечего колебаться ни одной секунды: компания во что бы то ни стало должна производить свои собственные батареи». Но эллермановская компания вызывала его в первый раз, и если этому разу суждено быть и последним, если это приглашение случайное и не ведет ни к чему в дальнейшем, то следует руководствоваться совершенно другими соображениями. Ему казалось, что от него скрывали настоящую причину, по которой его вызывали.