Взгляд из-подо льда

Она спустилась со ступеней, огляделась по сторонам и направилась в его сторону. Молодой человек впервые почувствовал внутренний подъём, какая-то щекочущая волна прошлась по низу живота, заставив его слегка сгорбиться. Адриана прошла мимо, и лишь ветер, устремляющийся за ней и ударивший ему в лицо, привёл молодого человека в чувства. Он огляделся. Рядом с ними никого не было. Он последовал за ней. Он шёл, крадясь, пока не понял, куда она направляется. Адриана шла в зелёный сад. Больницу с обеих сторон окружали дворы. С парадной стороны находились распашные высокие ажурные ворота в готическом стиле с гербом клиники в виде мифической птицы Симпати. Они вели на небольшой двор перед клиникой по широкой вымощенной дороге. Также этот двор имел пешеходные тропинки. С боков находились церковь и школа. Отдельным небольшим зданием располагалась хозяйственная часть. Задний двор не соединялся с передним, был отделён высокими решётчатыми воротами с прутьями различного диаметра и вычурными завитками, покрытыми от старости мхом. На задний двор можно было зайти только через одну дверь больницы, ведущую во двор. Эта территория предназначалась только для больных. Она была большой, при выходе из больницы во двор находились столики с кушетками для сиденья, тропинки вели в зелёный сад, высаженный ещё первым держателем клиники в год образования. Сам сад далеко расстилался вглубь. Но для безопасности и дабы не терять больных из виду сотрудники отрезали и оградили его железной сеткой, за которую проходить запрещалось. В саду была хорошая почва, поэтому и наполняемость деревьями, источающими свежий приятный аромат, радовала глаз.

Нагнав Адриану, молодой человек окликнул её. Она, чуть не подпрыгнув на месте, повернулась к нему.

– Откуда ты знаешь моё имя? – подозрительно спросила она. Её взгляд посуровел, в нём проступила внутренняя насторожённость, а тело приняло оборонительную позу.

– Я слышал его, когда тебя привезли сюда. Ты не заметила меня, но я тогда тоже был в приёмном отделении.

– Мы одновременно попали сюда? – безэмоционально спросила она.

– Нет, я здесь давно. А тогда просто оказался там поблизости, помогал медсестре.

– Давно? Да ты, выходит, настоящий псих, – вздёрнув брови, улыбаясь с издёвкой, сказала Адриана.

Жар обдал щёки парня, и в этот раз совсем не от смущения, а от ярости. Обычно издёвки давались ему легко, но в этот раз он внутри затормозил, будто организм остановил всю работу. И Адриана, будто почувствовав это, ещё более дерзко бросила:

– Хм, тебе даже нечего на это ответить, псих, – и направилась дальше вглубь сада лёгкой походкой.

Парень, доведённый до предела, развернувшись, пошёл обратно во двор, ступая жёстко на стопы и повторяя про себя: «Рингель, Рангель, Роза….». И тут в его голове будто загорелась лампочка. И он побежал догонять Адриану. Увидев её вдалеке, он свернул с тропинки направо в чащу деревьев и пошёл за ней, но уже пробираясь сквозь хвойные ветви, листья папоротника и скрываясь из виду за стволами. Шорох в чаще насторожил Адриану, и она огляделась. Всмотревшись в окружающие зелёные массивы, она продолжила идти, но уже не так быстро. Молодому человеку пришлось спуститься на колени, чтобы его не было видно из-за куста можжевельника. Нащупав на земле небольшой камень, он бросил его в ноги Адриане. Она оцепенела.

– Кто здесь? – не слишком громко, не до конца уверенным голосом проговорила она в пустоту.

Тишина. Она очень медленно стала поворачиваться вдоль своей оси, слегка прищурив глаза, будто желая видеть лучше. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, она не знала, но сзади неё уже стоял статуей он. Он приблизился к ней одним широким шагом. Адриана собиралась взвизгнуть, но парень зажал правой рукой ей рот. Они вместе дышали очень быстро и глубоко. Она – потому что была дико напугана, а он – от удовольствия, которое принесла ему удавшаяся охота на дикую лань. Он приблизил губы к уху Адрианы и произнёс:

– Что же ты пошла сюда одна, Адриана, если поблизости одни сплошные психи?

***

Джон. 2000 год.

Джон Рихтер был сиротой из приюта города Дрезден, не знавшим своих погибших родителей. Детский дом распахнул перед ним двери, когда ему было три года. Став сиротой в столь юном возрасте, остаёшься сиротой уже на всю жизнь, – считал Джон. Тебя могут усыновить, приютить родственники, но той внутренней полноты тебе уже не вернуть.