Взгляд куклы

Разговор между Амой и Шиньей длился не более пяти минут, но каждое слово было весомым. Ама не ёрничал, не лебезил и не строил из себя оммёдзи, изгоняющего злых духов. После традиционного приветствия просто сказал: «Дайте нам возможность осмотреть дальний рёкан, и мы найдём след вашего пропавшего сына. Если нет, вы вольны делать со мной что угодно». Довольно смелое заявление – даже я бы не рискнула дать подобное. Но Ама ни на миг не сомневался в успехе поисков и горячо верил в меня.

– Знаете, Ама, в первые два года ко мне наведывалось много мошенников и шарлатанов, которые стремились разбогатеть на моём горе, вешали лапшу на уши и размахивали амулетами. – Шинья перебирал тесёмки на рукавах богато расшитого кимоно – редко кто из якудза сейчас носил такие, запаковавшись в деловые костюмы. – А вы парадоксально не просите награды и заранее готовы к наказанию.

– Я знаю, что такое терять близкого человека, и много раз видел, как трагедию превращают в фарс. – Ама стиснул кулаки, но не опустил головы, не сбился с интонации: и всё же голос его звенел. – Рензо‑сан тоже пережила смерть мужа. Мы не можем разделить вашу утрату. Даже представить сложно, каково девятнадцать лет маяться неведением. И всё‑таки нам близки ваши чувства. Поэтому мы хотим добраться до истины.

Шинья не моргая смотрел на Аму. Накручивал на пальцы тесёмки. По всему выходило, что он уже принял решение и лишь укоренился в нём.

– Я дам вам возможность осмотреть то проклятое место. Оно латалось снаружи, но не трогалось внутри, так что будьте осторожны. Только прошу – не скрывайте от меня ничего, каким бы жутким оно ни оказалось. Мой человек сопроводит вас, отопрёт двери и будет ждать снаружи сколько положено. Если что‑то понадобится – от фонаря и лопаты до чая и обеда – смело обращайтесь к нему. На тщательный осмотр, вероятно, уйдет не один час… Я вернусь после восьми. Надеюсь, к этому моменту вам будет что мне рассказать и показать.

Ама низко поклонился, и я вслед за ним. Всегда ценно, когда люди шли навстречу и проявляли адекватность. По крайней мере, хотелось верить, что нас не повяжут внезапно и не запрут в тесном помещении со спёртым воздухом.

Доверенным человеком оказался знакомый уже слуга. К тому же издалека за нами ненавязчиво следила пара ассасинов. Совершенно разумно не снижать меру безопасности, даже когда сам приглашаешь гостей в свой дом. Всегда лучше предостеречься, чем потом схватиться редкой статуэтки или проснуться от случайного пожара. Впрочем, надзор не создавал никакого дискомфорта, и можно было спокойно оглядеться по сторонам. Радовали глаз царящие вокруг гармония и порядок: каждый знал своё дело и делал его споро и незаметно. Так дорожки были чисты от веток, а клумбы – от сорняков, доски сверкали свежей краской, а стёкол будто и вовсе не было, настолько они оставались чисты. Кое‑где на заднем дворе сушились белье и ещё одно кимоно, драконом трепещущее на ветру.

На фоне картин, полных жизни и быта, дальний рёкан казался совсем обособленным. Здесь даже деревья никто не стриг, и листва висела всклокоченной бородой, к тому же поредевшей из‑за листопада. Тонкая тропинка то и дело обрывалась, а под ногами попадались мелкий растительный мусор, камни и даже пакет. Скорее всего, этот пакет занесло через забор – слуга покачал головой, наткнувшись на него, ловко поймал и спрятал в мешковатой сумке, перекинутой через плечо.

Интересной особенностью рёкана было отсутствие опорных ножек, либо же за прошедшие годы здание просто напросто осело. И хотя я не была суеверной, гнетущая атмосфера здесь так и царила. По низу рёкана тянулась плесень, матовые стёкла покрылись плёнкой пыли, так что едва ли пропускали свет, а из распахнутой двери хлынул настолько спёртый воздух, что захотелось надеть кислородную маску.

– Распоряжайтесь как считаете нужным. – Слуга поклонился и стал удаляться со связкой ключей к беседке, скрытой деревьями.

– Постойте, – я окликнула его, и он тут же застыл. – Внутри нет запертых комнат? Чуланы и чердак тоже важны.

– Ничего такого, – слуга ответил, чуть помедлив, явно припоминая устройство гостиницы. – При необходимости двери закрывались с помощью деревянных уголков. Молодой господин… Просто любил здесь играть.

– А у мальчика не было особо любимой комнаты?

– Не припоминаю… Молодой господин привык быть на виду и делать всё без утайки. Разве что зал, в котором находится святилище. Там довольно просторно, светло и хорошая терморегуляция: прохладно летом, тепло зимой.

Я хмыкнула про себя, представляя, как слуга тренировался говорить эдакую фразу как истовый риэлтор. И обратила внимание, что он старается не говорить о мальчике как о мёртвом.

– Ещё момент: можно ли посмотреть на строительные чертежи гостиницы?

Слуга нахмурился и зачем‑то похлопал себя по сумке. Возможно, он даже не слишком понял, что именно я у него прошу.

– Если нет, ничего страшного, разберёмся на месте.

– Не уверен, но… – Слуга явно был из тех, кого ранило оставлять просьбы неудовлетворенными, а проблемы нерешенными. – Какие‑то документы хранятся на стеллаже прямо при входе.