Взятка. Роман о квадратных метрах

С карьерой ей крупно повезло: она попала в «Сатирикон» к Райкиным. На прослушивании Старший сказал Младшему: «Мы берем эту девочку», и она стала играть в «Сатириконе». Главных ролей у нее не было, но спектаклей было много, а заработок артиста напрямую зависит от количества спектаклей в месяц. Иногда она играла «на стороне» – ей, единственной из всей труппы, это дозволялось. Шло время, от четвертого мужа она родила мальчика, но затем в последний раз поняла, что это все-таки не любовь, и перестала искать ее и обманываться. Старший Райкин скончался, оставив театр сыну, а тот решил построить рядом новую сцену и влип в мафиозное болото, состояние которого я столь подробно описал выше. Тогда народный артист загрустил, но, будучи человеком напористым, сдаваться и не думал. Сейчас я окончательно опущусь до стилистики пошлых театральных мемуаров и напишу что-нибудь вроде: «Зная о деловитости Гриневой и ее способности влюблять в себя мужчин от колясочного до инвалидно-колясочного возраста, Райкин послал ее к Кисину, тогдашнему вице-мэру, чтобы тот дал добро на постройку театра без излишних трат и проволочек». Так и представляю себя этаким картавым театроведом без галстуха (именно «ха», а не «ка», так галстук называл Булгаков – «галстух»). Сидит театровед, нога за ногу, завораживает лоха «миром театра», сказкой и драмой актерской личности, а на самом деле ничего этого нету, а есть только кривляние, бытовые проблемы, трепотня, грязная бисексуальная ебля и нищая старость. Спросите, откуда знаю? А зачем, как вы думаете, я начал рассказывать вам про Гриневу? Ну, конечно же, мы с ней встретились, столкнулись нос к носу в приемной у Кисина.

– Ой, – сказала она, – здравствуйте, – произнеся это с немым «ну вы-то меня, разумеется, узнали, я артистка такая-то», а я и не узнал ее вовсе, потому, как театра не понимал, не ведал его содержимого и задавался порой вопросом «быть или не быть».

– Здравствуйте, гражданочка, – немедленно ответил я, утконосо вытянув губы и шутливо гримасничая. Было в ее лице что-то такое, от чего хотелось выглядеть веселым придурком и тем развести ее на улыбку.

– Ой, как вы смешно сказали: «гражданочка»! Чем-то таким милым повеяло, из маминых рассказов.

– Да? А по-моему, это милицейский жаргончик, – улыбнулся я. – Каждый видит в меру своей профессии, не так ли?

– А вы кто по профессии? Вы милиционер? – Она мило и часто захлопала ресницами, сделалась похожа на бабочку.

– Увы, погоны мне не к лицу, и я не умею ловить жуликов. Скорее, я их спонсирую, – прибавил я почти интимным шепотом, чтобы никто, кроме нее, не услышал, и признался: – Я строитель.

– О! Как это чудесно! Вы себе не представляете, насколько мне нравится ваша профессия! – воскликнула она, но в ладоши, слава богу, не захлопала, а то я решил бы, что она взбалмошная дура, и тогда потерял бы к ней всякий интерес.

– Вот как? Почему же она вам так нравится?

– А я думала, вы спросите, чем занимаюсь я, – простодушно ответила она. – Я Гринева из самодеятельности.

– Юрьев из конторы «Шараш-монтаж». – И я со смехом протянул ей руку. – Будем знакомы, гражданочка Гринева?

– Будем. – Она быстро ответила на рукопожатие и спрятала руки за спиной, мгновенно перевоплотившись в юную кокетку. Это так восхитило меня, что я зааплодировал, и она, грациозно отступив на два шага, сделала истинно балетный реверанс.

– Вячеслав Михайлович, проходите, пожалуйста, Семен Ильич вас ожидает, – ревниво вклинилась в наш разговор кисинская секретарша, и я, не отрывая взгляда от этой Гриневой из самодеятельности, чувствуя в каждой своей клеточке прилив какого-то радостного сумасшествия, рассеянно кивнул в ответ.

– Вы туда, а я оттуда, – сказала она, – как в море корабли.

– Да. Обидно будет, коли погудим друг другу и разойдемся бортами, – с чувством молвил я, – может, визитку оставите?

Она сперва опешила от моего тупого «оставьте визитку», но быстро воротилась к своему игривому состоянию, и лицо ее озарила идея. Все эти эмоции столь быстро и явно сменялись на ее лице, что я залюбовался им, отдельно им, как любуются восходом солнца над океаном, безотрывно наслаждаясь диском, чей свет из багрового переходит в золотой. Она достала из сумочки театральный билет и написала на нем свой номер:

– Вот, возьмите и приходите на спектакль. Придете?

– Приду, – поспешно отозвался я и со стороны секретарской стойки услышал звук, схожий с шипением продырявленного колеса, – а вы там кого играете?

– Красную курицу, – ответила она и исчезла за дверью.

А я понял, что, наконец, влюбился.

4

– …Также обращаю ваше внимание, что начало реализации приоритетного национального проекта «Доступное и комфортное жилье – гражданам России» в 2005 году совпало по времени с реорганизацией системы государственного управления строительным комплексом, то есть упразднением Госстроя России и принятием жилищного пакета законов, который существенно изменил принципы реализации инвестиционно-строительных проектов… – монотонно бубнил Кисин, не поднимая глаз от написанной для него спичрайтером речи.