Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Собственно, иностранные инвестиции и привлекались для того, чтобы компенсировать купеческие наследственные изъяны. И эта жёсткая конкуренция вызывала вполне понятную тревогу у тех, кто привык извлекать из своего привилегированного положения наибольшие выгоды. Но не это главное. Правительство не очень-то верило в купеческие хозяйственные прорывы; оно рассчитывало, что присутствие зарубежного бизнеса приведёт к нарождению нового предпринимательского слоя. Формирующаяся буржуазия вступит в борьбу с теми, кто под сенью покровительства «широко расселись за столом русской промышленности и насыщаются с этого стола, полного яствами»[1790]. Эти новые предпринимательские кадры пестовались в орбите петербургских банков, которые одновременно были тесно связаны с международным финансовым рынком. Через них шли инвестиции в страну, они устанавливали контроль над целыми отраслями российской промышленности, что и дало повод говорить о подчинённости России западному капиталу в «утончённой форме», т. е. через банки[1791]. Реальная же цель состояла в оттеснении купеческих олигархов на вторые роли и дальше. Член Госсовета и совета Русско-Азиатского банка профессор Озеров, не скрывая, писал о надеждах на появление нового типа купца-промышленника на американский лад, адаптированного к мировому рынку, обладающего широким кругозором и большим размахом[1792]. Конечно, этот процесс протекал достаточно сложно: его оборотной стороной стало резкое усиление оппозиционности купечества и его деятельное участие в расшатывании государства. Один из думских борцов с царизмом высказал (будучи уже в эмиграции) такую мысль: «Не сумели её (купеческую верхушку. — А.П.) слить и влить в свою среду, разделить с ней руководящую роль. Она была мощным фактором революции, и на её деньги революция сделана»[1793].

Особенности российского купеческого стиля особенно ярко проявился в годы Первой мировой войны. Разумеется, патриотические призывы лились из уст деловой элиты Первопрестольной нескончаемым потоком. Сыновья и родственники купчиков облеклись в военные мундиры, и тем не менее «все до одного каким-то чудом оказались пристроенными к всевозможным организациям, все без исключения околачиваются в Москве… шатаются по ресторанам, выставкам, театрам…»[1794] Слышалось «бряцание денег», точно здесь «все всегда справляли чьи-то именины»[1795]. Как известно, купеческая элита в ходе начавшейся войны выступила с громкой патриотической инициативой по оказанию помощи армии в изготовлении всего необходимого для боевых действий. С большой помпой были созданы военно-промышленные комитеты, объединявшие различные предприятия. Об их вкладе в снабжение фронта сказано немало, равно как и о самоотверженных усилиях предпринимательских кругов. Однако запуск военно-промышленных комитетов менее всего был делом их непосредственных учредителей. Сегодня известно (в основном лишь специалистам), что реальное становление московского ВПК — это заслуга видного военного специалиста, генерала С.Н. Ванкова[1796]. Этот болгарин, давно находившийся на русской военной службе, применил хорошо знакомый ему французский опыт снабжения армии. Приехав летом 1915 года в Москву и наладив контакт с местным обществом заводчиков и фабрикантов, он фактически выступил организатором работы крупной промышленности в военных условиях[1797]. Характерно, что Банков всегда очень низко оценивал деловые способности русского купечества: «Оно пряталось в своих капиталах и входило в торговые дела, дающие 50–80 % выгоды»; в другие же проекты «никак нельзя было увлечь его, тем более если процент наживы был неизвестен, а пожалуй, и мал»[1798].