Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

За первое десятилетие XX века о себе заявили Терская область, Кубань (Майкоп), Ухтинский район, Фергана и Южный Урал. Если в начале столетия вне Баку добывалось лишь 5 % сырья, то через десять лет этот показатель вырос до 21,4 %[2077]. Всё указывало на неплохие перспективы новых территорий, однако надежды эти не оправдались. Освоение здесь начиналось иначе, чем в своё время в Баку. Там, как было сказано выше, в 1880-1890-х годах случился настоящий производственный бум: земля буквально покрылась лесом вышек. Теперь все тоже были охвачены горячкой — только не хозяйственной, а финансовой; движущей силой этого процесса были не хозяйственные потребности, а чисто спекулятивный интерес. Всё началось с Майкопского района, подвергшегося настоящему финансовому нашествию, организатором которого выступила Лондонская биржа. Видавшие виды дельцы утверждали, что подобного всплеска не наблюдалось последние лет пятнадцать. Слово «Майкоп» производило на британскую публику впечатление, сравнимое со словом «Клондайк»[2078]. Для разработки майкопской нефти было учреждено свыше пятидесяти компаний с общим акционерным капиталом 150 млн рублей. Никто не сомневался, что «Нью-Баку» составит конкуренцию закавказскому району. Начался такой ажиотаж, что Министерство торговли и промышленности вынуждено было приостановить выдачу разрешений на разработку[2079]. Однако о каких-либо серьёзных объёмах добытого сырья ничего не было слышно. И никого не интересовало, что добыча здесь более затратная: средняя глубина скважины достигала свыше 600 сажен, тогда как в Баку — 175–180[2080]. Вместо этих сведений в английских обществах, созданных под майкопскую нефть, фигурировали сообщения о доходах, полученных через выпуск новых акций и облигаций[2081].

Чтобы повысить доверие публики, некоторые компании имитировали бурную деятельность: выписывали оборудование, которое не использовалось, нанимали штаты сотрудников и т. д. Но все подобные расходы выглядели мелочью по сравнению с размахом биржевых операций с ценными бумагами[2082]. Ситуация живо напоминала железнодорожное строительство в России времён министра финансов М.Х. Рейтерна. Однако в случае с Майкопом дело было не в банальной спекуляции, что выяснилось, как только вся эта клоунада естественным образом лопнула и проявились интересы глобального бизнеса. В первую очередь имеется в виду «Европейский нефтяной союз», учреждённый при участии немецкого «Дойче банка», Нобеля и Ротшильдов. К этому времени эта корпорация установила контроль над нефтяным комплексом Румынии, и он стал быстро развиваться: имевшая в начале XX века ничтожные объёмы (1 млн пудов вывоза), к 1910 году местная нефтепромышленность производила уже 82 млн пудов, из коих экспортировалось более 35 млн[2083]. Причём вся внешняя торговля концентрировалась в руках Европейского нефтяного союза (керосин) и английской «Шелл» (бензин)[2084]. Очевидно, появление в непосредственной близости сильного конкурента не входило в их планы. Поэтому после волны банкротств «майкопской химеры» хозяином положения в регионе оказалась Англо-Майкопская компания во главе с румынскими нефтепромышленниками, которые действовали исключительно в интересах крупных корпораций[2085].

Майкопская комбинация стала весьма поучительным примером. В северном Ухтинском районе, где уже разведанные запасы оценивались в 2 млрд пудов, подобной спекулятивной горячке развиться не дали[2086]. Поначалу там тоже появилось немало претендентов, жаждущих получить документы на участки, а все берега реки Ухты покрылись заявочными столбами[2087]. Но Министерство торговли и промышленности, куда теперь входил Горный департамент, настояло на том, чтобы Сенат наконец определился: имеют ли право владеть земельными отводами те общества и лица, деятельность которых на местах «решительно ни в чём не выражается»[2088]. В Терской области совладать со спекулятивным бумом удалось не сразу. К 1912 году там уже насчитывалось около 10 тысяч поданных заявок, масса ценных бумаг наводнила биржу, переходя из рук в руки. С большим трудом, но погасить эту волну всё-таки сумели[2089].