Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Все эти хлопоты были жизненно важны для Нобелей, поскольку близилось общее собрание фирмы. В создавшихся условиях оно должно было показать, достаточно ли у нобелевских противников накоплено сил. Состоявшееся в мае 1914 года заседание проходило как никогда бурно. Новые акционеры сумели провести в председатели мероприятия топ-менеджера Петербургского международного банка А.Е. Шайкевича. Тот сразу оспорил повестку, предложенную правлением, а главное — отверг намечаемое увеличение капитала, признав его при сложившейся конъюнктуре несвоевременным. Ему возражал глава Азово-Донского банка Каменка: предприятие расширилось, и увеличение просто необходимо. В конце концов после долгих взаимных препирательств отложили вопрос до осени[2158]. Тем не менее расстановка сил прояснилась: из 30 млн рублей основного капитала семейству Нобелей принадлежали акции на сумму около 6 млн рублей; акции ещё на 8 млн держали Азово-Донской и Волжско-Камский банки, немецкое Учётное общество и Петербургский торговый банк (причём за последним числилось бумаг на 2 млн рублей, и если бы незадолго до собрания усилиями Госбанка его прикрыли, то в нобелевском хозяйстве образовалась бы серьёзная брешь). Питерская группа к этому моменту уже собрала пакет стоимостью около 8 млн рублей[2159]. Тайм-аут она собиралась использовать для наращивания своего влияния: крах Петербургского торгового банка, обладающего крупным пакетом нобелевских акций, был бы тут как нельзя кстати.

Конфликт возобновился на следующем общем собрании, в сентябре 1914 года. Камнем преткновения стало стремление Нобелей увеличить основной капитал товарищества. Повторим: как только появились признаки предстоящей экспансии петербургской группы в нефтянку, крупные игроки стали готовиться к этому неприятному событию; Ротшильды и «Шелл» быстро переиграли свои позиции по отношению к русскому рынку. Для Нобелей же такой вариант был невозможен, и им оставалось укреплять собственные позиции, выпуская новые акций и распределяя большую часть в свою пользу. Кстати, с 1884 года товарищество ничем подобным не занималось, в течение двадцати лет акционерный капитал составлял одну и ту же сумму — 15 млн рублей[2160]. Но теперь увеличение основного капитала стало остро необходимым. В самом конце 1911 года произошло его удвоение до 30 млн рублей. Выпуском акций тогда занималось упомянутое немецкое Учётное общество, выводившее ценные бумаги на биржу[2161]. В 1914 году правление решило провести ещё одно увеличение — до 40 млн рублей.

Однако в условиях войны пользоваться услугами германской финансовой структуры по понятным причинам не представлялось возможным. Этим решили воспользоваться новые акционеры в лице питерских банков. На осеннем собрании вновь разгорелся спор о своевременности увеличения капитала. С одной стороны выступали Путилов, Вышнеградский, Кон и Шайкевич, с другой — глава Азово-Донского банка Каменка. Любопытная деталь: в ходе дебатов Путилов заметил, что в создавшейся обстановке едва ли какой-нибудь банк согласится взять на себя реализацию выпуска. Каменка выкрикнул из зала: «Может быть, и найдётся» — и после этого питерские банкиры дружно покинули заседание[2162]. Стороны сошлись через два дня. На этот раз противники Нобеля подняли вопрос о законности настоящего собрания. Путилов, Утин, Глазберг доказывали, что его нельзя считать правомочным, поскольку правление не выполнило требуемых законом формальностей (не опубликовало за четыре дня до открытия список акционеров с указанием представленных ими бумаг); другие им бурно возражали. Затем на голосование всё-таки поставили вопрос об основном капитале, и большинство (333 голоса против 210) высказалось за то, чтобы ходатайствовать о его увеличении на 10 млн рублей[2163]. Но и это решение было оспорено. Так продолжалось весь 1915 год. Причём, к огромному неудовольствию Нобелей, противоборствующей стороне удалось провести в правление товарищества (в святая святых!) главу Русско-Азиатского банка Путилова[2164]. И всё это происходило на фоне подозрений в продолжающемся сотрудничестве с Германией (например, военный министр В.А. Сухомлинов сообщал о переписке и личных контактах Э.Л. Нобеля с немецким послом в Стокгольме[2165]). Столичные газеты трубили о том, что Нобели всегда процветали за счёт германских капиталов — с их помощью скупались нефтяные промыслы[2166]. Обстановка вокруг товарищества накалилась до предела, и в деловой прессе справедливо отмечали: «в настоящее время фирма Нобеля не обладает свободой действия»[2167].