Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Уже в годы Гражданской войны решающую роль в сфере надзора взяла на себя тайная полиция. Хотя до революции большевистское руководство вообще не предполагало создавать тайную полицию, 7 декабря 1917 года была учреждена Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, ставшая известной как ВЧК, или просто Чека. Предполагалось, что это временная комиссия, которая создается лишь для борьбы с конкретной политической угрозой (общей стачкой государственных служащих), но на деле ВЧК стала постоянной полицией безопасности, осуществлявшей надзор за населением. В своей работе эта полиция преследовала несколько разных целей[717]. Кроме сообщений о настроениях среди жителей, ВЧК собирала данные о тех, кого подозревала в антисоветской деятельности, и, основываясь на этих данных, производила многочисленные аресты, приводившие к тюремным срокам и казням. В циркуляре, вышедшем в апреле 1919 года, Мартын Янович Лацис, один из основателей и руководителей ВЧК, отметил, что она должна вести наблюдение за каждым бывшим царским чиновником, офицером, полицейским, помещиком, банкиром и священником. В следующем году он писал, что «контрреволюционны целые классы», и заявлял, что «необходимо учредить наблюдение за всей крупной и мелкой буржуазией»[718]. Действия ВЧК по слежке за всеми, кого она считала подрывными элементами, напоминали слежку царской полиции за оппозицией и революционерами. Однако советская тайная полиция отличалась не только гораздо более широким размахом действий (она следила за тысячами, а потом и миллионами людей), но и тем, что осуществляла надзор не за отдельными лицами, а за целыми социальными слоями.

ВЧК даже создала классификацию разных сегментов буржуазии, оценив исходившую от них политическую опасность. В докладе, составленном ВЧК в июне 1919 года, отмечалось, что большинство специалистов — противники советской власти, и давалось приказание чекистам-оперативникам расспрашивать рабочих о «политических взглядах» специалистов на их фабриках. Затем в докладе перечислялись пять разновидностей специалистов, начиная от «явных или тайных контрреволюционеров» и до тех, чьи политические взгляды еще предстояло выяснить. Доклад призывал агентов внимательно следить за деятельностью специалистов и создать картотеку по ним, а также подчеркивал, что контрреволюционеров следует арестовывать и заключать в концентрационный лагерь[719].

Численность личного состава ВЧК росла по экспоненте: это было необходимо для поддержания столь обширной сети надзора. В декабре 1917 года ее центральный аппарат насчитывал всего 25 человек; к марту их число выросло до 219, к июню — до 481, к сентябрю — до 779. Еще более стремительно росла ее численность на местном уровне: советская тайная полиция стремилась распространить свою власть на все части страны. К лету 1921 года общее число служащих ВЧК составляло около 60 тысяч, и это не считая обширной сети осведомителей[720]. На конференции ВЧК было принято решение, что все члены партии, состоящие в Красной армии, должны стать осведомителями и собирать данные как о подозрительных лицах, так и о настроениях среди солдат[721]. Были созданы «особые отделы» ВЧК в каждом военном подразделении, а также в других учреждениях. Как считает Владлен Измозик, к концу Гражданской войны сеть советской тайной полиции проникла во все сферы политической и экономической жизни страны[722]. Хотя ВЧК, как я уже отмечал, создавалась в качестве временного учреждения для борьбы с контрреволюционной угрозой, она превратилась в постоянный институт советского государства. И ее методы надзора — тоже.

Завершение Гражданской войны предоставило партийным деятелям возможность ослабить надзор за советскими гражданами. С разгромом белых армий непосредственная угроза контрреволюции отступила, и всеобщая слежка уже не казалась столь необходимой, как в военное время. Когда в 1921 году на X съезде партии Ленин заявил о переходе к новой экономической политике (нэпу), он дал таким образом пример того, как партийные деятели могут отступить от политики военного коммунизма хотя бы в экономической среде. Тем не менее подавляющее большинство членов партии не поддержали нэп. В лучшем случае они считали его стратегическим отступлением, необходимым по причине экономического коллапса и сопротивления крестьян продразверстке. Но многие коммунисты сочли нэп предательством, уступкой тем самым «буржуазным элементам», ради победы над которыми они проливали кровь в годы Гражданской войны. Вместо того чтобы привести к политической либерализации советского режима, введение нэпа заставило партийных руководителей стать еще более бдительными в деле защиты революции, будущее которой по-прежнему не было обеспечено.