Взрослая колыбельная

«Великий князь Гораславский! Наше почтение и всяческое уважение. Мы люди простые, реверансам не обучены, поэтому просто скажу, чего надобно. Северный лес погибнет, сгниет на корню за ближайшую зиму, если вы не изволите выплатить мне десять мер золота и выправить свободные документы с пустым местом под мои данные, которые я впишу сам. А вслед за Северным лесом сгниет и весь остальной — ваши земли станут голыми, как коленка. Ответом на мою нижайшую просьбу пусть будет посланник с золотом, который прибудет в Хвощи. Думайте, великий князь, впереди лето. Хорошо думайте, только не очень долго. Лето проходит как один миг. Дальнейшие указания по передаче денег получит уже ваш посланник».

Неплохо замахивается. Нагло.

Написано, правда, нейтрально. Непонятно на первый взгляд — то ли хорошо продумано, то ли, наоборот, на скорую руку. Буквы четкие, почерк уверенный: написавший не сомневается, что все выйдет. Закорючки свидетельствуют о желании выделиться, склонности к некой артистичности и даже аристократичности. Но шантажист явно не благородных кровей. Еще непонятно, сколько человек в этой афере участвует. Документы заказаны на одного, но это ни о чем не говорит. Просто одного проще снабдить документами, а он потом соорудит документы остальным. За десять-то мер! Это бюджет страны примерно за полгода. Но если угроза реальная, оно бы того стоило… Если бы князь решил платить, чего не может быть.

— Зачем мы туда едем? — поинтересовался в конце концов Юлик на четвертый день пути. Все время до этого он молча дулся на то, что его игнорируют и не посвящают в дела, но, когда понял, что так и дальше будет, проглотил обиду и стал задавать вопросы. Прекрасно. Это ему урок — никто не станет бросаться к нему, заваливая информацией. А если станет, то это точно слив. Информацию нужно добывать, выгрызать ее зубами, а порой и обманом действовать, потому что информация — ключ к успеху.

Бумаги я ему просмотреть дала. Но обсуждать, что он из них понял и какие выводы сделал, пока не стала.

В Хвощи мы прибыли на закате. Городок оказался довольно большим. С одной стороны перед ним расстилались поля, с другой — стеной вставал лес. Густой, темно-зеленый, как из сказки.

Дома в деревне сплошь одноэтажные, но расположены плотно, особенно в центре. Дороги тут тоже неплохие.

Нам зарезервированы места на местном постоялом дворе «Горбушка», где придется жить до отъезда. Обычный двор, каких тысячи. На первом этаже таверна, на втором — комнаты, вход в которые со двора. Таверна служит столовой для постояльцев, питание входит в стоимость проживания, за все платит отдел, так что можно расслабиться и не торопиться.

Так, время ценных указаний для стажеров!

— С утра начнем с местными управленцами знакомиться, пока свободен.

Ужин я заказала себе в комнату и оставила Юлика одного разбираться с вещами, извозчиком и хозяевами постоялого двора. Пусть тренируется.

Комнаты нам, кстати, выделили соседние. Вот порадуется-то Юлик! Хотя с непривычки может и захандрить: вряд ли он из родного дома когда-нибудь уезжал. Даже когда стал работать у нас в сыскном отделе, жить остался у родителей, хотя, в отличие от многих других юнцов такого возраста, варианты у него были.

Да и демон с ним.

А я люблю незнакомые таверны, далекие места. Все вокруг новое, ты смотришь и пытаешься понять, чем тут люди отличаются? Чем живут? Что за душой прячут? Потом, конечно, оказывается, люди как люди. Но все равно мелкие различия видишь. Обычаи местные или просто привычки… В общем, это всегда интересно. Дай мне волю — век бы кочевала с места на место и не думала останавливаться.

* * *

Ачи скулила полночи, умудрялась выть на разные голоса и с разной степенью жалобности. Он не выдержал и вышел к ней, устроился рядом на сене. В дом собаку пускать не принято, он никогда не пускал, но и бросить одну не мог. Раз уж спас и она любила его так, как он того не заслуживал.

— Тихо, девочка, я уже тут.

Если чесать за ушами, Ачи успокаивалась, закрывала глаза и только нервно дышала. А у него все равно бессонница, все приятней живое существо под боком, чем просто лежать бревном на кровати и пялить глаза в темноту.