Взрослые истории. Перестать страдать и начать жить

– Всё паяет? – спрашивает Лёня, заметив инструменты на столе, и начинает копаться в них. Ни одному из родителей не приходит в голову остановить его. Ведь Артур не только сам весь с потрохами является собственностью мамы с папой, но и его вещи тоже.

– А я теперь, тётя Люда, только руковожу! – хвастает гость.

– Да, ты у нас другой, Лёнечка! («Не такой слизняк, урод, бестолочь и бездарь, как Артур».)

Как хорошо, что Лёнечка приехал – теперь у Людмилы Петровны есть ещё один слушатель, которому она может талдычить про ничтожество своего сына, наслаждаясь этим обесцениванием. Да и Артура можно тыкать носом в достоинства двоюродного брата, подчёркивая Артуровы собственные изъяны.

– Ты и начальник, и женат, и детишек двое! А мы с Иваном Васильевичем так и помрём, не повидав внуков.

– Да и сын у нас не Аполлон, – поддерживает Иван Васильевич.

– Мы его столько водили, показывали по невестам разным, но никто за него не идёт…

Сразу вспоминается Крылов: «По улицам слона водили, как видно, напоказ…». Дело в том, что решение задачи, как правило, находится в условии самой задачи. Так и здесь: родители видят свою задачу в том, чтобы «водить», а не в том, чтобы сын обрёл семейное счастье. Они заполняют пустоту своей жизни этим аттракционом – показами Артура разным неадекватным девицам. Не дай Бог аттракцион прекратится – что старики будут делать, как развлекаться, кого ругать и унижать? Нет, нельзя этого допустить! Поэтому задача и решается способом «вождения и показа».

– А если вдруг она согласна, ему, видите ли, не нравится! – продолжает жаловаться Людмила Петровна. Мы с вами помним, что желания и предпочтения Артура не имеют ни малейшего значения. Но в данной ситуации разборчивость сына на руку родителям – цирк продолжается. При этом сын, используемый в качестве циркового инвентаря, всё равно виноват, по определению.

И Людмила Петровна пересказывает Лёне историю вчерашних смотрин.

– Женщина из знакомой нам семьи, младший научный сотрудник, с ребёнком. Правда, немного психованная. Причём заочно была согласна. А как увидела Артурчика – ну, ни в какую! («Это Артур виноват, что не понравился психованной девице, это в нём проблема, он всех подвёл!»)

Лёня пытается защитить брата от нападок:

– Да такому парню, как ваш Артур, сто́ит только свистнуть —

знаете, что будет? Свалка из женщин! И даже не разведённых и не психованных.

– Он разве свистнет? Он этого не сможет…, – вмешивается Иван Васильевич.

– Свистни ты вместо него, Лёнечка! – просит Людмила Петровна. («Да наш сын ни на что не годен, мы за него сорок лет всё – всё делаем. Давай и ты за него познакомься с женщиной. Может, и в супружескую постель за него ляжешь, и внуков нам сделаешь».)

– Свистну! – бодро говорит Лёня, обрадовавшись возможности на законных основаниях пуститься в разгул вдали от жены. Вот, кстати, и первый звоночек насчёт учительских компетенций Лёни!

Итак, братья собираются на прогулку, «кадрить» девушек на улице. В процессе одевания Артура принимает участие вся семья. Лёня, конечно, забраковал костюм Артура.

– Ты куда так ходишь? На работу! А мы идём гулять! Скидывай эту хламиду, оденешь всё моё!

– Почему? – недоумевает Артур.

– Потому что моя песенка спета – я женат, двое детей, – и начинает стягивать с брата пиджак, силком заставляя его переодеться. Это уже второй звоночек – если женат, значит, песенка спета.

– Теперь стал на человека похож, – одобряет Лёня, демонстрируя Артура родителям.

И вот Лёня преподаёт брату науку знакомства с помощью «нофелета».