Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Уверения Марио Драги в том, что он всего-навсего следовал правилам ЕЦБ, препятствуя греческим банкам покупать ГКО – и тем самым не позволяя нам «переносить» долг по непогашенным ГКО на новые по мере истечения срока действия былых обязательств – выглядело гениальным. Как можно обвинять человека в соблюдении правил, налагаемых на него уставом учреждения? Разумеется, он не мог ничего сделать, о чем вы? Конечно, это я виноват в том, что воображал, как свидетельствовали мои морализаторские речи и мое позерство, будто сумею заставить его пойти наперекор правилам. А на самом деле ЕЦБ предпринял разумные шаги, заботясь о финансовом здоровье наших банков; отсюда вытекало, к слову, что наше правительство само навлекло на себя проблемы с ликвидностью.

Неужели? В действительности после 2008 года любая попытка ЕЦБ строго и беспристрастно соблюдать собственный устав исключила бы любые «телодвижения», толкования толкований и экстраординарные махинации, которые, между прочим, благополучно помешали еврозоне рухнуть. Далеко не аполитичная структура, ЕЦБ полностью самостоятелен в принятии решений относительно того, когда и как применять свои правила (и когда ими пренебрегать, чтобы придушивать непокорные правительства); в итоге это самый, если угодно, политический центральный банк мира. Подобно всякому трагическому деспоту, слишком могущественному, чтобы бездействовать, но и бессильному действовать достойно, Драги в конечном счете выбрал наше правительство в жертвы, навязав нам правила, которые не распространялись на всех остальных.

Зубы дракона

Постыдная угроза ЕЦБ задушить греческое правительство явилась причиной отсутствия интереса к нашим ГКО, а вдобавок мы угодили в подстроенную Драги ловушку, потакая архаичной левой враждебности к потенциально выгодным иностранным инвестициям, чем позволили «Тройке» выставить нас леваками-анархистами, целиком и полностью заслуживающими такого отношения со стороны ЕЦБ. Я стремился покончить с таким положением дел и даже убить двух зайцев одним выстрелом: привлечь иностранные инвестиции в реальный сектор экономики и продемонстрировать нашу способность находить покупателей на греческие ГКО.

Активисты СИРИЗА были правы в том, что Греции больше не требовались поспешные приватизационные сделки. Мы нуждались в терпеливых инвесторах из-за рубежа, готовых вкладывать крупные суммы в нашу обветшавшую инфраструктуру и вдохнуть новую жизнь в нашу угасающую промышленность. Если для этого предстояло провести частичную приватизацию, я был «за» обеими руками. Наилучшей возможностью для старта мне виделась ситуация с безрассудным стремлением СИРИЗА избавиться от «Коско», конгломерата под контролем китайского правительства в порту Пирей.

С 2008 года компания «Коско» управляла двумя из трех контейнерных причалов в главном порту Афин. Более того, после многолетних переговоров с предыдущими правительствами «Коско» вплотную приблизилась к получению доли в 67 % на тридцать пять лет во владении третьим причалом (благодаря чему компания фактически полностью контролировала бы порт)^[238]. С 2008 по 2015 год СИРИЗА не только выступала против этой уступки, но и призывала вообще изгнать «Коско» из Пирея. Кстати, парочка моих коллег-министров кабинета была обязана своим избранием в парламент именно этой кампании.

Вполне естественно, что новости о победе СИРИЗА на выборах изрядно обеспокоили Пекин.

Со стратегической точки зрения было предельно глупо враждовать с Пекином, одновременно ведя боевые действия против Берлина, Франкфурта и Брюсселя. Впрочем, если забыть о стратегии, я был глубоко убежден в том, что СИРИЗА ошибается относительно целей «Коско» и китайцев. За годы до того, как мы пришли к власти, мои будущие товарищи по партии нападали на «Коско», а я публиковал статьи, в которых не просто поддерживал «вторжение» компании в Пирей, но и рекомендовал продажу морально и физически устаревшей и убыточной железнодорожной системы Греции китайским компаниям. Как я объяснял еще тогда, приватизация британских железных дорог представлялась мне колоссальной ошибкой, а вот Греция, так сказать, играла в собственной лиге. Наши порты и железные дороги являлись музейными экспонатами девятнадцатого столетия, требовали огромных инвестиций, на которые не была способна ни греческая экономика, ни французские или немецкие компании. Китай виделся очевидным решением. Китайские компании располагали миллиардными финансовыми запасами и замечательными техническими возможностями, а также демонстрировали интерес к продолжению хваленого «нового Шелкового пути», который связывал Китай с Европой через модернизированный Суэцкий канал и железную дорогу от Пирея до Центральной Европы; сроки доставки грузов на континент сокращались бы на восемь дней в сравнении с морским маршрутом мимо Гибралтара в Роттердам. Необходимо было лишь заключить справедливое и взаимовыгодное соглашение между правительствами двух наших древних цивилизаций.