Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Согласовав с Пьером принципы работы нашей «Би Джиз», мы стали прикидывать, как помешать злоумышленникам из числа представителей «Тройки» нарушить достигнутое соглашение. Пьер считал крайне важным хранить план действий в секрете, пока к нам не присоединятся Марио Драги и Кристин Лагард. Он опасался того, что, если кое-кто узнает подробности, то найдет способ похоронить проект еще до начала его реализации. (Хотя никаких имен не прозвучало, я был уверен, что в списке потенциальных вредителей значатся Томас Визер, Деклан Костелло и, конечно, Поул Томсен.) Поэтому Пьер попросил меня сохранять молчание, пока он не переговорит с Марио и Кристин. Я пообещал, что поделюсь только с Алексисом, а он сказал, что свяжется со мной в течение суток – до истечения дедлайна, установленного Йеруном.

На протяжении бурного дня мы с Пьером обменивались посланиями и готовили совместное заявление с описанием нового проекта. В установленные сроки удалось уложиться. Нашей «Би Джиз» предстояло вот-вот появиться на свет. Я позвонил Николасу Теокаракису и попросил его собрать «войско» и на следующее утро прибыть в Брюссель готовым к бою. Также я позвонил Спиросу Сагиасу, который взял на себя заботы по приему технических специалистов «Тройки» в Афинах.

Сагиас справедливо опасался того, что, очутившись в Афинах, представители «Тройки» попытаются повести себя так, как вели раньше, однако Алексис оставался непреклонен: нельзя предоставлять им беспрепятственный доступ к нашим министерствам, пускай они к этому привыкли. Поэтому для «технарей» был забронирован целый этаж в афинском «Хилтоне» и зарезервирован конференц-зал в цокольном этаже отеля. Когда понадобится, сотрудники министерств и наши технические специалисты будут прибывать в «Хилтон» с документами, ноутбуками и переносными винчестерами, дабы утолить мнимый голод «Тройки» по данным и фактам (напомню, эти данные и факты становились им известными раньше, чем нам, поскольку они, по сути, контролировали ряд департаментов наших министерств).

Первая стычка произошла менее чем через двенадцать часов после прибытия вражеских «технарей»: Кристин Лагард сообщила моим секретарям, что представители МВФ в Афинах жалуются, будто их посадили в тюрьму в «Хилтоне», и боятся за свою безопасность. Дескать, правительство Греции не предоставило в их распоряжение никого из охранников. Я позвонил Рубатису, нашему главному разведчику, пообщался с ним, а потом снова позвонила Кристин. Она повторила свою жалобу, явно с чужих слов: представители фонда в Афинах озабочены уязвимостью миссии. Я объяснил, что на самом деле около трехсот полицейских в штатском и сотрудников секретной службы охраняют «Хилтон», о чем только что сообщил мне Рубатис. Никогда раньше, добавил я, миссию МВФ в Афинах не охраняли столь тщательно. Кристин было опешила, затем призналась, что хотела бы видеть полицейских в униформе.

– Почему? – спросил я. Внятного ответа не было. Не исключено, что причина жалобы заключалась в желании «Тройки» напомнить о себе греческому народу. Без кортежей и без эскорта с сиренами откуда грекам было знать, что «Тройка» вернулась? И это бы лишний раз напомнило всем, что они контролируют процесс.

С первого дня пребывания в Афинах представители «Тройки» норовили стереть то различие между политикой и технической стороной вопроса, о котором мы договорились с Пьером Московичи. Среди прочего они спрашивали у нас: «Как вы собираетесь преодолевать хронический дефицит бюджета пенсионных фондов с учетом демографической ситуации в Греции?» Безусловно, этот интерес был оправданным, однако он затрагивал политический выбор страны и выходил за рамки установления фактов или оценки текущего положения дел. А запросы информации оказались настолько объемными, что для подготовки отчетов и ответов потребовалась бы целая армия гражданских служащих.

При этом в брюссельской группе политические переговоры шли ни шатко ни валко вследствие применения знакомых тактик – обходных путей, уловок Пенелопы и исполнения, так сказать, шведского национального гимна. Справедливости ради отмечу, что наша сторона также оказалась причастной к фиаско, которым завершились эти переговоры. Перед Николасом Теокаракисом стояла непростая задача управления разрозненной командой, которая принципиально делилась на две части: на команду моих профессионалов (Елена Панарити, сотрудники банка «Лазар» и Гленн Ким) и на команду Хулиаракиса с его партийными аналитиками. Хулиаракис и его присные отказывались координировать действия с моей командой, опаздывали на общие собрания, уходили обедать или ужинать в разгар обсуждений и вообще вели себя столь высокомерно, будто являлись доверенными лицами премьер-министра. «Порой я ощущаю себя воспитателем в детском саду», – сетовал Николас в беседах со мной.