Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Излагая факты и цифры, которые доказывали обоснованность этого утверждения, я заметил краем глаза, что Марио Драги как будто смутился. С другой стороны, Вольфганг Шойбле выглядел привычно бесстрастным. Не желая, что называется, снимать председателя ЕЦБ с крючка, я продолжил:

До соглашения 20 февраля председатель ЕЦБ говорил мне следующее – стоит нам заключить временный договор с Еврогруппой, как все претензии будут сняты, а в греческие банки вернутся денежные средства. Это обещание остается невыполненным. Причем оно не единственное. На просьбу восстановить наш лимит по ГКО Марио известил меня, совершенно недвусмысленно, что это случится при подтверждении спроса на наши облигации со стороны клиентов, не связанных с греческими банками. Что ж, у меня есть все основания полагать, что пять дней назад китайский инвестор приобрел греческие ГКО на сумму 100 миллионов евро. Увы, ограничения снимать никто не торопится. Простите, что утомляю вас этими подробностями, но вы должны знать, что наши усилия по исполнению условий соглашения от 20 февраля фактически торпедируются, полагаю, что сознательно, и наше правительство не может нести ответственность за происходящее.

Вместо того чтобы прислушаться к этому чрезвычайно серьезному обвинению в адрес ЕЦБ, который ведет политические игры, Йерун Дейсселблум поспешно прекратил обсуждение. Он предложил сделать краткое заявление для прессы, мол, переговоры начнутся через два дня, а представители международных институтов прибудут в Афины. Я отреагировал немедленно: мы приветствуем начало переговоров, но предлагаем провести их в Брюсселе. Йерун ответил, что переговорщикам могут потребоваться данные, которыми располагают только греческие министерства. На это я сообщил, что мы будем рады принять у себя технический персонал институтов, который соберет в Афинах необходимые данные и передаст их обеим сторонам переговоров в Брюсселе. Тут вовремя (и полезно, что бывало крайне редко) вмешался Пьер Московичи, предложивший, чтобы мы с ним вдвоем проработали этот вопрос за следующие несколько дней. Тем самым мы успешно избежали необходимости смириться с возвращением «Тройки» в Афины.

Если судить по текстовым сообщениям, которыми мы обменивались после заседания, Алексис была счастлив. «Мы добились успеха. Политические переговоры начнутся в Брюсселе по образу и подобию соглашения от 20 февраля и помогут найти выход из тупика». Также он предупредил меня, что Майкл Нунан, министр финансов Ирландии, распускает слухи, будто меня намерены заменить другой кандидатурой. «Мы это уже опровергли», – написал Алексис и отдельно добавил: «Думаю, ирландец выполняет план кредиторов по избавлению от вас, уж слишком жестко вы ведете переговоры».

Позднее Алексис уведомил меня, что Йерун Дейсселблум связывался с ним напрямую и просил разрешения для представителей «Тройки» прибыть в Афины через два дня, 11 марта. «Он утверждал, что вы согласились на это. Паппас не поверил, говорит, что Варуфакис ни за что не согласился бы».

Я ответил так: «Мне пригрозили, что нам конец, если «Тройка» не вернется в Афины. Я сказал, что угрозы не помогут».

Алексис язвительно прокомментировал тактику Дейсселблума: «Йерун угрожал прекратить переговоры, так как те его утомили. Паппас предложил ему набраться терпения, ведь мы лишь приступили к историческим делам. Прошу вас, Янис, разберитесь со всем поскорее, иначе мы увязнем в этом с головой».

Я понимал, что он имел в виду: добейся, чтобы переговоры состоялись в Брюсселе, и любой ценой не допусти возвращения «Тройки» в Афины. «Не волнуйтесь, Алексис. Я пресеку их потуги в зародыше», – написал я. Мне требовалось срочно пообщаться с Московичи. Но перед этим предстояло пережить две заранее назначенные встречи.

Шок Джеффа

После обязательной пресс-конференции по итогам заседания Еврогруппы (Йерун посетовал на «потраченные впустую две недели», открыто намекая, что это мы виноваты в проволочках), я забрал Джеффа из офиса нашей делегации и мы вместе двинулись в офис Федеративной Республики Германии.

Для такого «европеаниста», как я, коридор здания, где у каждой европейской страны имелся собственный офис, был исполнен глубокого смысла. По общему мнению, само здание выглядит уныло, если не сказать уродливо, однако наличие этого здания и «общеевропейского» коридора виделось мне поводом для гордости за единую Европу. К сожалению, на встречу с Вольфгангом Шойбле в компании Джеффа и Николаса Теокаракиса я шел с опаской, хотя у меня, признаюсь, был свой план.