Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Визит Томаса Визера напомнил о суровой реальности: до следующего заседания Еврогруппы оставалось ровно двадцать четыре часа, и канцлер Меркель не захотела вмешиваться, хотя сделала это раньше. Возможно, она и вовсе никогда не стремилась к достижению общей с нами позиции; или, возможно, потеряла тактическое преимущество и уступила Вольфгангу Шойбле. Истинная причина не имела значения. Перед нами во весь рост встал прежний вызов: следовало отказываться от всех выплат «Тройке» до тех пор, пока нас продолжают душить, давать понять, что переговоров на основе «Меморандума о взаимопонимании» не предвидится, настаивать на насущной необходимости реструктуризации долга и прекращения политики жесткой экономии. Или готовиться к капитуляции.

Перед вылетом в Брюссель я проинформировал Алексиса и «военный кабинет» о тех требованиях, с которыми мы предположительно столкнемся на заседании Еврогруппы: во-первых, чтобы мы ограбили наши неправительственные организации ради погашения долга перед МВФ; во-вторых, чтобы мы позволили «Тройке» победоносно вернуться в Афины; в-третьих, чтобы переговоры проходили в рамках «Меморандума о взаимопонимании». Меня встревожило то, что моих коллег как будто не слишком огорчило второе требование – и не очень-то разозлило третье.

Вскоре выяснилось, что у меня есть веские причины для беспокойства. При подготовке к поездке я случайно оказался в курсе интересных новостей: Хулиаракис возвратился в Максимос и теперь возглавил неофициальную команду консультантов СИРИЗА, которые за моей спиной составляли перечень допустимых уступок в качестве своеобразного подарка для «Тройки». Появление второй команды экономических советников, то ли дополняющих, то ли подменяющих собой министерство финансов, не обязательно дурной знак для премьер-министра. Учитывая серьезность ситуации, с которой мы столкнулись, подобная практика сдержек и противовесов выглядела разумной; однако конкретно эта команда и тот способ, каким Алексис их использовал, сулили реальную опасность. Тут худшие одержимости СИРИЗА сочетались с наиболее угрожающими фобиями «Тройки»: например, эта группа ратовала за увеличение налога на корпорации (вполне обоснованная левая политика при нормальных обстоятельствах, но не тогда, когда бизнес обескровлен), дабы удовлетворить требование «Тройки» о достижении более высокого бюджетного профицита. Такая экономическая политика, вобравшая в себя худшее из обоих, так сказать, миров, прямо противоречила моим стараниям по отказу от политики жесткой экономии в качестве прелюдии к снижению налоговых ставок.

Между тем Спирос Сагиас разрабатывал законопроекты, связанные с финансовыми вопросами, которые были вне его юрисдикции и компетенции – скажем, по трансфертному ценообразованию, то есть по обмену товарами между двумя отдельными дочерними компаниями одной и той же фирмы – и пытался навязать эти законопроекты мне. Хуже того, перед самым вылетом в Брюссель на заседание Еврогруппы министр обороны, консерватор и сторонник теорий заговора, которого нам приходилось терпеть, чтобы сохранить парламентское большинство, сделал публичное заявление прямо по записной книжке Мефистофеля. Заголовок лондонской «Дейли телеграф» гласил: «Министр обороны Греции угрожает выгнать мигрантов, включая джихадистов, в Западную Европу»^[248]. Разумеется, именно в таком освещении событий в Греции мы отчаянно нуждались. Словом, в Максимосе страница за страницей писали учебник о том, как не надо вести переговоры.

Перед посадкой в самолет у меня состоялась прощальная встреча с Алексисом. Я предупредил, что «Тройка» станет и дальше, что называется, тянуть волынку, будет обвинять в задержках нас, потребует, чтобы мы приняли закон о разграблении всех наших оставшихся резервов, чтобы продолжать выплаты МВФ, а затем, едва Греция обнищает окончательно, как Пелопоннес при султанах^[249], закроет банки, чтобы натравить на нас наше собственное население. Мы должны этому помешать. Если предстоящее заседание Еврогруппы окажется таким, какого я ожидаю, нашим единственным выходом будет безоговорочный дефолт по долгу перед МВФ и незамедлительное внедрение системы параллельных платежей.

Вручая премьер-министру копии различных неофициальных документов, которые планировал представить в Брюсселе, я добавил:

– Алексис, я переговорю наедине со всеми – с МВФ, с Шойбле, с Драги и с Московичи. Не стану задираться, уж поверьте, и буду искать компромисс, насколько тот возможен, если не рисковать шансами Греции на восстановление. Буду говорить только на языке сотрудничества и доброй воли. Но учтите, Алексис: если они ответят в своей обычной манере, мешая агрессию с извращением правды, и не оставят нам пространства для маневра, то по моем возвращении мы должны действовать решительно. Я верю, что вы согласны с этим.

Алексис утвердительно кивнул. Потому я отправился в Брюссель, полный решимости добиваться компромисса практически любой ценой – и удостовериться наверняка в том, что кредиторы Греции готовы отказать нам даже в минимально рациональном соглашении.