Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Поскольку законопроект по борьбе с гуманитарным кризисом был почти готов, я решил совершить важный телефонный звонок. Мой секретарь сообщил мне, что со мной хотел поговорить министр финансов США Джек Лью. Наш разговор начался достаточно ровно, с просьбы Джека проинформировать его о ходе переговоров. Я сказал, что, вопреки нашим ожиданиям на 120-дневное временное соглашение от 20 февраля как на выход из тупика, за минувшую неделю международные институты и некоторые их ключевые партнеры выступили с заявлениями, которые, по-видимому, дезавуируют это соглашение, нарушают его дух и букву и требуют от нас возврата к предыдущим договоренностям, чего мы не можем и не хотим делать. Реакция мистера Лью больше совпадала с линией поведения посла США в Греции, чем с публичными заявлениями президента Обамы: фактически министерство финансов США согласилось с нами относительно ущерба от политики жесткой экономии, но все равно посоветовало сдаться. Я объяснил, что не уверен, смогу ли увеличить сумму, подлежащую выплате МВФ 18 марта. Мистер Лью лаконично сообщил, что мы должны доверять мудрости наших кредиторов.

Кемаль Дервиш, бывший министр финансов Турции, который работал в институте Брукингса в Вашингтоне и с которым я переписывался, рекомендовал мне не прислушиваться к таким советам. По его мнению, повышение Поула Томсена в должности (от главы миссии МВФ в Греции до статуса директора Европейского департамента) было для нас подлинной катастрофой: текущая греческая программа, как ясно всем, с треском провалилась, но это его детище. «Ни вы, ни кто другой ничего не можете с этим поделать, – писал Кемаль, – и тем важнее для вас лично встретиться с Кристин Лагард. У меня с ней хорошие отношения, и она в целом весьма разумная особа. Но у нее очень много срочных дел, не в последнюю очередь, конечно, беспорядки на Украине, из-за чего всему остальному теперь уделяют второстепенное внимание»^[245]. Сам я, в общем-то, склонялся к аналогичному мнению, но никак не мог решить для себя, существует ли какой-либо способ достичь справедливого соглашения с Кристин, причем такого, которое торпедирует ту самую программу, каковую директор Европейского департамента фонда намерен пламенно защищать.

Гораздо более вероятной кандидатурой на роль человека, способного вывести переговоры из тупика, выглядела Ангела Меркель. Она стала той единственной причиной, по которой мы нашли общий язык на заседании Еврогруппы 20 февраля. Но стоило канцлеру Меркель повернуться спиной к Шойбле и Дейсселблуму, как на стол вновь выложили «Меморандум о взаимопонимании» и все договоренности оказались мгновенно забыты. Поскольку следующая встреча Еврогруппы была уже не за горами, а переговоры по-прежнему оставались в тупике, я предложил Алексису позвонить Меркель: «Конечно, если хочет, чтобы ее усилия две недели назад не пропали даром, она должна снова вмешаться».

Тем вечером Алексис пообщался с канцлером Германии по телефону. Госпожа Меркель была доброжелательна и позитивна. Пообещала отправить в Афины Томаса Визера, которому поручит найти устраивающее всех решение. Мы, признаться, воодушевились. Томас Визер был невыразимо скучным и невероятно могущественным человеком, он знал, как пройти по канату, что связывал Ангелу Меркель и Вольфганга Шойбле, и не упасть. Словом, это был идеальный выбор.

Эмиссар без полномочий

По условию, на котором настаивала канцлер Меркель, отправляя Визера к нам, все должно было происходить в полнейшей тайне. Наши министерства не должны участвовать в планировании его визита; никаких правительственных автомобилей в аэропорту, а сама встреча – в уединенной частной резиденции. Я решил, что тут вполне сгодится наша с Данаей квартира. Неприметный автомобильчик послали за Томасом в аэропорт и велели водителю везти его прямиком к нам. Правда, улица возле нашего дома, опустевшая из-за холодного серого дня, заставляла опасаться, что случайные туристы, спешащие в новый музей Акрополя напротив, могут узнать Визера.

Справедливости ради отмечу, что Томас Визер принес погоду с улицы в нашу квартиру. Мы всемером – верхушка партии, то есть Драгасакис, Теокаракис, Хулиаракис, Евклид, секретарь Алексиса и мы с Данаей – расстарались проявить радушие, приветствуя Визера. А он, наоборот, всячески подчеркивал стремление держаться на расстоянии. Его первая фраза удручала: «Я рад быть здесь, хотя и не знаю, зачем приехал». Неужели тот, кто попросил его навестить нас, спросил я, не объяснил причину поездки?

– Понятия не имею, кто меня направил, – ответил он. – На столе в моем кабинете лежала записка с распоряжением сесть на самолет и лететь в Афины.

Не желая вдаваться в подробности, я коротко изложил факты: мы оказались в тупике, выход из которого возможен только через вмешательство канцлера Меркель. Она выразила готовность вмешаться и предложила направить к нам своего неофициального представителя для обсуждения вопроса о том, как возобновить переговоры.