Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

На сей раз его поправила Кристин, которая добавила:

– И сделать все поскорее. – (Имелось в виду, ускорить переговорный процесс.)

Далее я перешел к своим планам.

– Поул, вы сказали, что следует разрабатывать всеобъемлющую программу, но позвольте поведать вам грустную правду: никто не хочет обсуждать с нами финансовую устойчивость Греции и реализовывать ее на практике.

– Почему же никто? Мы говорим с вами сейчас, – сказала Кристин.

– Ваши люди в Афинах и в брюссельской группе не заинтересованы в серьезном обсуждении, – возразил я.

– Вы прямо как Кейнс^[272], – укорила она.

Я не мог не усмехнуться, но решил не отвечать на ее комментарий и продолжил:

– Ваши люди строят диалог – если можно назвать его диалогом – так, будто они хотят либо вытолкнуть нас из еврозоны, либо превратить в послушных зомби. Позиция Ангелы Меркель ясна. Ей требуется псевдорешение, сохраняющее нынешнюю неопределенность: наша нестабильность никуда не пропадает, зато Греция остается в еврозоне. Позиция Вольфганга Шойбле еще яснее. Решение в рамках еврозоны ему ни к чему. Он хочет, чтобы Греция покинула еврозону. Для него мы – не более чем сопутствующий ущерб от попыток дисциплинировать остальную часть еврозоны. И это серьезная опасность для единой Европы.

После препирательств, занявших около минуты, Кристин в конце концов уступила.

– Делать из Греции пример неразумно, – сказала она, подкрепляя мое предположение о том, что, не будь поблизости Томсена, Шойбле и прочих, мы бы с ней отыскали общий язык.

Произнося слова признательности, я изрек то, что привело к следующему обмену мнениями.

Варуфакис: Я рад ускорить процесс, но нам требуется срочное решение проблемы ликвидности… Когда не знаешь, наступит дефолт через две недели или нет, крайне сложно сосредоточиться и заняться планированием до 2025 года. Предложение подготовить проект общего плана до исчезновения из нашей казны последнего медяка звучит абсурдно. Посудите сами: мы не встретились бы здесь сегодня, передай нам ЕЦБ наш доход от облигаций на его балансе, как я просил. Нет денег – нет прогресса. Все просто^[273].

Лагард: Вам следует договориться с Марио Драги. Он доволен тем, что переговоры пошли активнее в последние десять дней обсуждений. Надавите на него.

Варуфакис: МВФ тоже может на него надавить. Нет смысла требовать с нас ваши деньги, пока Марио держит нас на голодном пайке.

Лагард: Мы с ним постоянно на связи. Но к данному решению он должен прийти сам, выслушав своих аналитиков.

Варуфакис: Кристин, по-моему, вам не помешает на него надавить. Мы не отказываемся, нет. Но приближается дата очередного платежа МВФ, и этот платеж нам не обеспечить без ущемления прав нашего народа. Пусть МВФ определится, что для него важнее – некролог или мораторий? Не проще ли заставить ЕЦБ выполнять свою работу? Ведь центробанк фактически манкирует обязанностями.

Лагард: ЕЦБ не является кредитором последней инстанции, так они скажут.

Варкуфакис: Они выступали в этом качестве для правительства Самараса в июле 2012 года. Если Марио не хочет запятнать себя как политизированного главу ЕЦБ, у него есть прецедент, на который можно опереться. Мы не просим делать исключение конкретно для нас.

Увлекательная дискуссия о том, что следует сделать для недопущения нашего дефолта перед МВФ, пришла к естественному завершению. Я был вынужден воспользоваться этой уникальной возможностью, чтобы представить суть проблемы единственному собеседнику, с которым мог общаться осмысленно.

Варуфакис: Давайте серьезно. Вы – Марио, Ангела и вы, Кристин – должны дать нам дорожную карту. Вольфганга я не учитываю, мы все знаем, куда нас заведет его карта. Нельзя же просто дрейфовать в неизвестность и верить слухам о том, что однажды что-то произойдет само собой и Греция обретет финансовую устойчивость. Нужен взрослый разговор и конкретные даты, чтобы 13 апреля или на день позже снова открылся крантик ликвидности. Я не могу вернуться в Афины и доложить нашему кабинету, что мы договорились – мол, сидим и ждем чуда, а попутно надеемся, что чудо случится, прежде чем страна рухнет в пропасть. Я не могу подтолкнуть своих коллег к действиям без того, чтобы кто-то из вас не позвонил и не заверил нас: есть гарантии возобновления финансирования, необходимые для спасения переговорного процесса.

Лагард: Все же взаимосвязано.

Варуфакис: Конечно. Однако нам нужно нечто большее. Нам нужно доказательство того, что процесс начнется своевременно.

Томсен вмешался, и своей ремаркой вернул меня (хочется думать, что невольно) к моему последнему разговору с Алексисом.

– Не платить девятого – это не решение, – сказал он, – если именно это вы скажете своим европейским коллегам.

– Я никогда этого не говорил, – возразил я.

– Он этого не говорил, – поддержала меня Кристин.

– Я лишь сказал, – пояснил я, – что, если у нас не появятся резервы ликвидности, нам придется объявлять дефолт независимо от нашего желания или нежелания.