Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

– А если нет? Разве вы не понимаете, что, когда Давид выходит против Голиафа с одной маленькой пращой, глупо подвергать это оружие опасности? Наша праща – угроза дефолта. К ней следует прибегать только в том случае, если вы твердо намерены так поступить. Иначе, если будете грозить, а затем шмыгнете в кусты, когда враг раскусит ваш блеф, с нами будет покончено. Они перестанут опасаться вообще каких-либо угроз с нашей стороны. Мы слишком слабы, чтобы блефовать, Алексис. Как ваш министр финансов, я не могу позволить вам бесцельно размахивать нашим единственным оружием. Я не могу сказать Лагард, что мы готовы к дефолту, раз уж вы объяснили, что не собираетесь этого делать.

– Нет, вы скажете ей, что мы намерены объявить дефолт. Это прямое распоряжение премьер-министра.

Впервые за историю наших взаимоотношений Алексис надавил на меня. И чего ради? Чтобы впустую пожертвовать нашим единственным козырем. Мобильный телефон в моей руке внезапно показался нестерпимо горячим и невыносимо тяжелым. Смотря в спину Такису, который шел впереди, направляясь к выходу из терминала и к ожидавшей нас машине (вокруг вышагивали сотрудники посольства), я вдруг испытал такое чувство, будто нас разделяет пелена мук. Я завидовал ему: он не знает последних новостей, он свободен от тех мыслей, что будоражили сейчас мое сознание. Получается, Драгасакис и Сагиас переубедили Алексиса, пока я летел в Вашингтон? Или воодушевляющая речь Алексиса в Максимосе, когда он поддержал мой совет объявить дефолт, была просто-напросто уловкой, призванной поднять настроение членам кабинета, а на самом деле он изначально цинично не предполагал совершать этот шаг? Как я могу далее служить премьер-министру, который столь легкомысленно воспринимает пустые угрозы в адрес наиболее могущественного финансового института в мире?

Когда автомобиль тронулся, я понял, что нужно как-то утихомирить какофонию голосов в моей голове. В данный момент все равно не выяснить, что конкретно произошло в Максимосе, так что с этим обождем. Кристин Лагард дожидается меня в своем офисе в пустой штаб-квартире МВФ. А мой премьер-министр велел пригрозить ей действиями, которые, по моему мнению, необходимы, но которых, как он сам сказал, мы предпринимать не будем. Вот моя главная головная боль.

Женщина, которая знает^[267]…

Из множества офисов, в которых мне довелось побывать за краткий срок пребывания на посту министра, офис Кристин Лагард в штаб-квартире МВФ единственный мог притязать хоть на какую-то эстетичность. Сама Кристин выглядела радушной и даже обрадованной моим появлением. Впрочем, абсурдные инструкции, которые мне дали, перевешивали все остальное. Возникло ощущение, будто у меня глубоко в ноге засела заноза: каждый шаг по кабинету отдавался болью. Я верил, что шанс еще есть, что мы с Кристин можем достичь какого-то консенсуса, однако присутствие Поула Томсена, сидевшего рядом с нею, мгновенно уничтожило мою надежду.

Я извинился за то, что испортил им пасхальное воскресенье, гадая, как мне выполнить распоряжение Алексиса и не разрушить то хрупкое доверие, что сложилось между нами.

– Никто из нас не хочет войти в историю отрицательным персонажем, – так я начал беседу. Далее я попытался донести до Кристин, насколько тяжела ситуация, в которую они, наши кредиторы, нас загнали. Я оперировал сокрушительными цифрами: 14,21 % от крошечного национального дохода Греции – именно столько моему министерству предстояло найти в первые три месяца работы нашего правительства, чтобы погасить долг перед МВФ^[268]. Я сказал Кристин, что, учитывая грандиозные по нашим меркам выплаты в марте и упрямство ЕЦБ, по состоянию на 9 апреля мы очутились в опасной зоне. Если говорить прямо, правительство вот-вот встанет перед кошмарной дилеммой, будет вынуждено выбирать между дефолтом перед МВФ или невыполнением обязательств перед пенсионерами и государственными служащими. Как вы понимаете, когда правительство сталкивается с такой дилеммой…

Кристин перебила меня:

– Да, это серьезная проблема.

Надо отдать ей должное, взгляд директора-распорядителя МВФ на способы решения данной проблемы принципиально отличался от мнения Клауса Реглинга, с которым я и Джефф встречались после заседания Еврогруппы 9 марта. Конечно, когда я слегка насторожился и справился, как именно она повела бы себя на месте министра финансов, угодившего в подобную западню, Кристин уклонилась от прямого ответа – мол, в первую очередь она постаралась бы вообще не попадать в ловушку.

Пришло время передать послание из Афин.