Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Кере: Спасибо, что рассказали мне все это. Хорошо, что я это узнал. Позвольте мне пообещать вам следующее. Если я получу весомые доказательства того, что события развиваются таким вот образом, несмотря на вашу добрую волю, я извещу вас заблаговременно, чтобы вы могли созвать внеочередной саммит ЕС и потребовать политических консультаций на самом высоком уровне.

Варуфакис: Рад это слышать, Бенуа. Эти вопросы важнее наших с вами зарплат.

Так и было, конечно. А решение оставалось за Алексисом.

Засада в Риге

Два дня. Ровно столько времени оставалось на то, чтобы убедить Алексиса принять ту стратегию, которую мы выработали после моей поездки в Вашингтон – план для Греции на основе польской стратегии, предложенной Дэвидом Липтоном, и тактики обращения к Меркель, предложенной Ли Буххейтом. А через два дня мне предстояло лететь из Афин в Ригу, столицу Латвии, на заседание Еврогруппы, намеченное на 24 апреля (это заседание обещало стать, так сказать, дебютом эндшпиля). Я подал свои соображения в письменной форме, особо позаботившись о том, чтобы копия не утекла в Интернет, а единственный бумажный экземпляр для Алексиса распечатал собственноручно.

Моя встреча с Алексисом прошла именно так, как я того опасался.

– Они воспримут это как casus belli, – сказал он с уже привычной меланхолией в голосе, услышав, что нам нужно выдвинуть собственный план по спасению Греции. Что касается идеи Буххейта, Алексис от нее фактически вообще отмахнулся. Пролистал подготовленный мною документ, отложил его в сторону и добавил: – Меркель обещала мне вмешаться. Давайте не лезть ей под ноги.

– Она ничего не сделает, – возразил я, – если только мы не представим нашу собственную и убедительную повестку и не подкрепим ее готовностью нанести упреждающий удар.

– Сейчас не время для этого. Завтра вы летите в Ригу и ни на какие уступки не соглашаетесь. Не бойтесь, просто держите оборону. А я завтра же вечером снова позвоню Меркель, чтобы подтвердить наши договоренности.

Было очевидно, что он целиком подпал под чары Меркель. Оставалось лишь надеяться, что так или иначе Алексис сумеет уболтать канцлера и та сделает то, чего не хотела (и не имела весомой причины) делать.

Заседание Еврогруппы 24 апреля созвали в первую очередь для того, чтобы таким образом отметить председательство Латвии в ЕС. Теоретически это заседание предполагалось относительно неофициальным, встреча должна была продлиться не более двух часов. В день отлета в Ригу Алексис обратился ко мне и Николасу Теокаракису с напутственным словом: «Это будет проходное заседание, оно носит сугубо символический характер, никаких решений по Греции там принимать не станут. Что бы вы ни услышали, держитесь и не уступайте ни пяди». Все-таки способность Алексиса поднимать мое настроение всего несколькими правильно подобранными словами нисколько не ослабевала. Несмотря на все сомнения, в рижский ад я прилетел, вдохновленный его обнадеживающими словами.

Мой секретарь Фотини известила меня о первом подозрительном факте, едва мы прилетели в латвийскую столицу: мою команду поселили в отеле довольно далеко от той гостиницы, где был забронирован номер для меня, так что встречаться для важных консультаций становилось затруднительно. Не желая верить в теории заговора, я решил истолковать это событие как провал логистики.

В тот первый вечер, после торжественного ужина, где никто не говорил о чем-либо важном, я вернулся в свой отель. Понял, что не в состоянии расслабиться, позвонил Николасу и попросил подъехать ко мне для мозгового штурма перед заседанием на следующее утро. За полчаса до прибытия Николаса я спустился вниз, чтобы подождать его в вестибюле. Там я их и увидел.

Все представители «Тройки» собрались в баре – Поул Томсен, Бенуа Кере, Томас Визер, Йерун Дейсселблум, Пьер Московичи и некоторые другие, имен которых сейчас уже не вспомнить. Я подошел поздороваться с коллегами. Они заметно смутились, им явно было неловко. Чтобы сломать лед отчуждения, я весело спросил:

– Ну, что тут у нас такое? Я застал вас на месте преступления?

Мое легкомысленное замечание осталось без ответа. Чуть погодя мне сказали, что у них совещание и что они будут рады, если я присоединюсь к ним немного позже. Я улыбнулся, пожелал им спокойной ночи и ушел.

На следующее утро мы с Николасом двинулись в зал, где должно было состояться заседание Еврогруппы. За спиной я услышал голос Пьера Московичи. Пьер тепло приветствовал меня, и дальше мы пошли уже втроем.

– Я горжусь тем, что мы это сделали, – сказал он, подразумевая брюссельскую группу. – Вообще правильно, что переговоры проходят в Брюсселе, что министры общаются с министрами, а технократы – с технократами.

Что ж, Еврокомиссия отчасти восстановила свою утраченную честь, ответил я в дверях зала.