Weltschmerz или Очерки здравомыслящего человека о глупости мироустройства

Правда в том, что перед моими ногами лежал чей-то остывающий сын, друг, супруг, может, отец. Эти родственники даже не подозревали, что близкого им человека меньше часа назад зарезал его же пьяный приятель, щедро угощавший всех по случаю продажи мотоцикла. Они пока даже представить себе подобный поворот событий не могут, зато сейчас его наблюдаю я. А о случившемся они узнают уже из моей статьи.

Я задумался, присел на корточки и едва не макнул палец в кровь. По всей видимости, было произнесено что-то не очень лестное. Началась потасовка, а результаты развезли по полу в панике разбежавшиеся посетители бара. Я встал, упёршись руками в колени.

Разговорив оставшихся дежурить сотрудников, я узнал, что убийцу скрутили и заперли в туалете. Я подошёл к двери и прислонился к ней ухом, но ничего полезного или сенсационного не услышал, и теперь ругал себя за то, что только зря потратил плёнку на его пьяные угрозы. Уже собираясь уходить, я случайно заметил валявшийся на полу паспорт. Любопытство взяло верх и, ни на секунду не сомневаясь, что он принадлежит именно пленнику санузла, я надел перчатку, нажал на корешок и сделал несколько фотографии.

Я не сразу понял, что меня так потрясло, но потом догадался – сентиментальность. Паспорт давно не существующей страны, владелец которого скоро также будет растоптан законом победителей. Удовлетворённо хмыкнув, я перелистнул страницу: несколько детей. Почти столько же, сколько расторгнутых браков. В основном девочки, но есть и два мальчика, а старший ещё и мой тёска.

В дверь снова заколотили. Неприязнь к этому пьянице едва не заставила сорваться и нагрубить, но профессиональная честь в те времена была медалью, а не клеймом. Я вздохнул и поспешно скользнул к выходу.

Отвесный весенний дождь превратил моё пальто в свалявшийся комок мокрой шерсти. Капли хлестали по лицу и не давали дышать. Я мысленно готовился на утро проснуться как минимум с першащим горлом, максимум – с воспалением лёгких, ругался, рукавом размазывал капли по линзам очков, и всё равно, дрожа всем телом, останавливался на каждом светофоре. Пожалуй, нужно было предупредить жену о позднем возвращении. Глядя на мигающий зелёный, я сделал шаг назад, а оставленный на строительных лесах полипропиленовый мешок лопнул под тяжестью воды и облил меня с ног до головы. Я взвыл от ярости и бессилия, однако послышался звук, больше похожий на скрежет нежели на рычание. В замешательстве я поднял голову и огляделся, но рядом никого не было. Моё сердце заколотилось, и я в первый раз в жизни перебежал дорогу на красный:

– Эй, – я потряс мотоциклиста за плечо. – Вы в порядке?

Из остановившейся рядом машины выскочил водитель, но подбежал он не к нам, а к лежавшему рядом пешеходу. Мне показалось, что прошло несколько минут перед тем, как он вернулся, сказав, что тому парню уже не помочь.

Вместе мы проверили пульс мотоциклиста. Я с надеждой взглянул на водителя:

– Нужно, наверное, снять шлем? – мои руки и голос дрожали.

– Не трожь, ещё спину доломаешь, – он уложил парня на бок и поднял забрало шлема.

Его лицо было бледным, но глаза он держал открытыми. Изо рта текла розовая пена.

Мы так и не поняли, кто вызвал врачей и полицию. И те и другие пытались опросить меня, но не добились ничего, в то время как водитель хладнокровно пересказывает события последней четверти часа. Но в память мне навсегда врезалось то, как он диктовал номер мотоцикла, а в это время один полицейский толкал другого под бок:

– Его сегодня перерегистрировать приходили.

Потом я узнал, что тот мужик из бара наврал, сказав, что мотоцикл прошёл техосмотр. На самом же деле тормоза никто не проверил, что и стало причиной ДТП и смерти двух человек: мотоциклист, как нам сообщили, скончался по дороге в больницу.

В этот момент всё встало на свои места. Вот почему фамилия в паспорте показалась такой знакомой. Она была моей, пока я не стал носить новую – фамилию мамы и маминого Мужа.

Смерть шла за ним по пятам, а вот я всегда оставался на шаг позади обоих. За ночь он убил троих и только на шаг разошёлся со мной. Должно быть, это и есть плохая наследственность.

Я пришёл домой, прикрыл дверь и молча встал на половик, ожидая, пока с меня стечёт вода. Я отряхнулся как собак, и вдруг почувствовал себя таким же вымотанным, как она. Жена окликнула меня из кухни, но я слишком погрузился в мысли, чтобы ответить. Она проскользнула в коридор и, ничего не сказав, помогла стянуть с плеч промокшее пальто.

Я выпустил пар из ванной, разлохматил волосы полотенцем и отправился искать супругу. Было уже далеко за полночь, но на кухне ярко горел свет, на столе ждала чашка тёплого чая, а за столом – моя благоверная. Я позабыл все те слова, которые готовил для предстоящего разговора, но ей, похоже совершенно не нужны были мои объяснения. Она покосилась на свободное место, кивнула и устало улыбнулась:

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы думать, будто бы не прочитаю обо всём в завтрашней газете. Пей чай, иначе заболеешь.