Who's Afraid of Gender?

И все же монолит гендера, очевидно огромный по своим размерам и силе, сохраняется среди тех, кто использует его призрачную страшность для сплочения масс в поддержку более сильной государственной власти. Вряд ли имеет значение, что движение против гендерной идеологии нацелено на версию гендера, которой не придерживается ни один гендерный теоретик. Этот отказ гендерных критиков читать тексты, против которых они выступают, - или учиться тому, как лучше их читать, - имеет смысл, только если считать чтение некритическим занятием. Если же они отстаивают некритическое прочтение или восприятие текстов, которые они считают авторитетными, то они скорее иллюстрируют то, что правильно называть идеологической или догматической позицией, то есть той, которая отвергает вопросы, вызовы и дух открытого исследования. Такая позиция является частью более широкой антиинтеллектуальной тенденции, характеризующейся враждебностью ко всем формам критического мышления.

Такое же отношение широко распространено в публичной оппозиции к "критической расовой теории". На лекции в Клэрмонтском институте в Калифорнии, консервативном аналитическом центре, Кристофер Руфо выступил против КРТ, но когда его спросили, может ли он объяснить, что такое КРТ, он замялся и отказался, сказав: "Мне наплевать на эти вещи". Руфо, бывший приглашенный научный сотрудник фонда "Наследие", отказывается читать или изучать научную область, против которой он ведет культурную войну, включающую атаку на "теорию гомосексуализма", которая, по его утверждению, состоит из "уроков по "сексуальному освобождению", "гендерным исследованиям", "BDSM", "быть секс-работником"... и "сексуальной активности при использовании разрешенных и запрещенных наркотиков". Посещал ли он такие уроки? Изучал ли он такие учебные программы? Если бы он был учеником любого из этих классов, его учителя, несомненно, попросили бы его подкрепить свои аргументы доказательствами или хорошим чтением, поскольку такие протоколы - это, по сути, то, чему мы учим. Подобно швейцарке, которая быстро направилась к двери после признания, что никогда не прикоснется к книге по гендеру, Руфо бесстыдно заявляет о своем невежестве в области, которую он, тем не менее, готов осудить.

Мы можем поддаться искушению и сделать вывод, что задача состоит в том, чтобы сделать наших врагов умнее, попросить их читать и обсуждать, но это упускает суть. Будучи противниками гендерной и критической расовой теории, эти группы также выступают против университетов не за мнимые догмы, которые они преподают, а за открытость мышления, которую они рискуют породить. Как проект, закрывающий доступ к критическому мышлению, которое оспаривает гетеронормативный статус-кво, антигендерное движение является политически значимой формой антиинтеллектуализма, выступающего против мысли как опасности для общества - благодатной почвы для ужасного сотрудничества фашистских страстей с авторитарными режимами.

Моя задача здесь не состоит ни в создании новой теории гендера, ни в защите или пересмотре перформативной теории, которую я предложил почти тридцать пять лет назад и которая, очевидно, теперь кажется сомнительной в нескольких отношениях, особенно в свете критики со стороны трансов и материалистов. Я надеюсь лишь опровергнуть некоторые ложные представления в процессе работы и понять, как и почему эти ложные представления о "гендере" циркулируют с той призрачной силой, с которой они это делают. Каким целям они служат и как им можно противостоять? Действительно, если бы я мог предложить единый и убедительный рассказ о гендере, чтобы продемонстрировать ложность того, что говорят о нем критики правого крыла, а также некоторые из их феминистских и позитивистских союзников, это было бы более легкой задачей, чем та, которую мы сейчас решаем. Истина, как обычно, сложнее, что требует критического прочтения и стремления противостоять психосоциальным фантам, способным напугать и сплотить людей не только для ультраконсервативных целей, но и для авторитарных фигур, оседлавших волну неофашистских тенденций в современном обществе и политике. Я надеюсь показать, что открытие дискуссии о гендере для вдумчивого обсуждения продемонстрирует ценность гендера как категории и поможет нам объяснить, как, рассматриваемый как проблема воплощения в социальной жизни, гендер может быть местом тревоги, удовольствия, фантазии и даже террора.