Who's Afraid of Gender?

Идея о том, что гомофобия - это проблема досовременная и что с ней должны бороться более современные или "продвинутые" страны, поучая тех, кто менее современен, оказывается ложной: гомофобия очень жива во всей Европе и все больше распространяется в Соединенных Штатах. Дебаты о том, является ли гомосексуальность "неафриканской" или, в последнее время, "не угандийской", совершают ошибку, загоняя жизнь геев и лесбиянок и африканскость в колониальные и националистические рамки, тем самым не принимая во внимание организацию и язык интимных отношений и гендерной жизни вне этих двух понятий. Например, Лугонес и другие исследователи пытались подтвердить, что в сообществах коренных народов нашлось место для третьего пола, а в целом ряде исследований обсуждался термин "два духа" (Two-Spirit), описывающий гендерно неконформных людей во многих сообществах коренных народов и первых наций по всей Америке.

Колониальная атака на местные культуры отчасти сформировалась через упорядочивание гендера как такового, производство гетеронормативной бинарности и ее следствий: мужчины, женщины и гетеронормативной семьи. Позиция правых, придерживающихся антигендерной идеологии, стремится усилить эти самые регулятивы, тем самым работая на благо колонизационного процесса, который они осуждают. Подобно назначению пола, которое содержит в себе воображение последующей гендерной жизни, колониальное навязывание гендерного диморфизма жестоко навязывает нормы белизны коренным и местным языковым и социальным практикам, которые фактически отказываются от этого навязывания; жестокое навязывание норм, которым является гинекологическая операция на телах черных в рабстве, - еще один пример того, как насильственно навязываются обязательные идеалы. Эти ожидания, формы гендерного идеализма, вплетенные в расистские фантазмы, существуют не только в сознании: они навязываются насильно, являясь живым и токсичным остатком истории расистского и колониального насилия.

 

Глава 10. Иностранные термины, или Неприятности перевода

Рассмотрим утверждение о том, что гендер - это вторжение "иностранного" термина, империалистическое вторжение, - одну из претензий групп, выступающих против гендерной идеологии в неанглоязычных странах. Некоторые из этих противников гендера утверждают, что "гендер" не принадлежит их языку и по этой причине не должен преподаваться в их школах или включаться в их государственную политику. Это противоречит нации. Или угрожает нации. Это еще одна чужеродная вещь, проникшая в страну и загрязняющая ее: необходимо изгнание. Однако если эти народы были имперскими державами, то сопротивление оказывается не только гендерному фактору, но и самой истории империализма. Легко понять, как одно может представлять другое. Но в наше время бывшие империи - Великобритания, США, Франция, Италия и Испания - являются одними из тех стран, где антигендерная идеология циркулирует весьма яростно.

Выступая против культурного империализма, с одной стороны, и против ксенофобии - с другой, мы должны также спросить, может ли проблема перевода обойти эти альтернативы, или же она является сценой, на которой разыгрываются эти противоборствующие тенденции. Сопротивление иностранному термину может быть возражением против чего-то пугающего или неизвестного, или возражением против многоязычия как такового, или законным сопротивлением вытеснению местных и региональных языков. Действительно, гендер, перекочевавший из английского, демонстрирует, как синтаксис одного языка нарушается и трансформируется синтаксисом другого. Хотя движение против гендерной идеологии часто выступает против "иностранности" гендера на националистических основаниях, оно колеблется между представлением иностранца как империалистической державы и нежелательного мигранта. Это, конечно, две противоположные фигуры, и возражение против английского как имперского языка или даже языка рынка - это, конечно, не то же самое, что возражение против многоязычия как будущего нации. И все же эти два вида возражений смешиваются в фантоме гендера, распространяемом правыми. Его локалистская апелляция к антиимпериалистическим настроениям - это присвоение левой критики, но, конечно, не она. Его призыв возбуждает националистическую ксенофобию и расизм и вызывает поддержку политиков, обещающих более жестко патрулировать границы. Такое сочетание неудивительно. Конструирование "гендера" как врага работает только за счет объединения противоположных политических тенденций и связывания колеблющихся страхов без необходимости их логического согласования, то есть без подотчетности. Таким образом, фантом функционирует как фальшивый синтез.