Who's Afraid of Gender?

Возможно, аргументы не способны справиться со страхом перед разрушением, который движет движением против гендерной идеологии. Движение использует ощущение того, что мир находится на пути к гибели, и разжигает этот страх, чтобы заручиться поддержкой своего "морального" плана уничтожения. Вряд ли найдется хоть один представитель антигендерного движения, который не заявлял бы о том, что спасает детей от беды. Движение находит, разжигает и организует этот страх везде, где только может. Тактика умная и эффективная, ведь мало что может быть более личным и единичным, чем страх за свою телесную безопасность или безопасность своих детей или тех, кто находится ближе всего. Но если для одних страх снимается, то для тех, на кого он направлен, обостряется другой: страх быть раненым, убитым, патологизированным или заключенным в тюрьму охватывает транс и квиров, подростков, нуждающихся в медицинской помощи, и молодых людей, включая девушек, нуждающихся в услугах по охране репродуктивного здоровья, которые страдают от этого движения, заявляющего, что оно "спасает детей". Не менее болезненным является страх, который испытывают женщины на улицах, стремящиеся просто жить своей жизнью и свободно передвигаться без страха. Осознать, сколько женщин и ЛГБТК+ людей охвачены страхом на улице, на работе или в своем доме, значит понять, насколько всепроникающим и разъедающим может быть этот страх. Важно, сколько чернокожих и коричневых людей испытывают этот страх в непосредственной близости от полиции или владельца магазина, который относится к ним с подозрением, сколько молодых чернокожих людей в США, например, задыхаются от страха перед полицией, которая заранее знает, что они будут оправданы. Это единственный страх за свою жизнь, и в то же время это страх за чужую, страх, который испытывал кто-то другой перед смертью, страх, который испытывали родители, отправляя своего ребенка за продуктами в магазин на углу. Что, если политические движения будут формироваться из всех тех, кто боится дискриминации и насилия в общественных и частных пространствах, кто требует жить и любить свободно, не опасаясь насилия? Возможно, тогда "страх разрушения" можно было бы определить таким образом, чтобы показать, насколько вопиюще ошибочна его фашистская эксплуатация.

Рассмотрим оперативные фантазии о мигрантах, разработанные в поддержку ксенофобской и расистской миграционной политики, или оперативные фантазии о женщинах как о детоубийцах в риторике против абортов, или те, в которых транс-женщины изображаются как сис-насильники, проникающие в ванные комнаты. В каждом из этих случаев мы сталкиваемся с явлениями, которые одновременно являются социальными и психологическими. Когда страх охватывает целевую аудиторию, когда ненависть разжигается против концепции или идеи, такой как "гендер", которая, как утверждается, обладает силой тотального разрушения, тогда инструменты, необходимые нам для понимания, ослабления и противостояния такому движению, черпаются из медиа, обладающих силой занимать и ослаблять фантом на службе другого способа воображения, необходимого для создания энергичного и транснационального альянса. Этот способ воображения солидарности нужен нам так же, как воздух для дыхания, потому что жизнь, и жизнь вместе, требует солидарности среди воздуха, которым можно дышать, и чувства жизни, которое включает в себя человеческую жизнь и выходит за ее пределы, включая другие живые существа и процессы. Если что-то или кто-то пытается отнять у нас то, что нам нужно для жизни, мы начинаем бороться за выживание, но борьба в одиночку никогда не заводит никого далеко. Чувство беспомощности напоминает о первичной беспомощности младенца и ясном понимании того, что без поддерживающей инфраструктуры ни одна жизнь не может быть пригодной для жизни.