Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

У меня были жена, семья и свое имение. Я стал величайшей кинозвездой в мире, но начал замечать некую «невидимую болезнь» — боязнь оказаться в бедности. Я был тревожен и напуган, как никогда. Все казалось таким хрупким. Всего один несчастный случай или скандал, или провал фильма — и тут же придется переезжать обратно в Филли. А что, если биржевой крах 1929 года повторится снова? Лишь одна вещь может пугать сильнее, чем страх не добиться желаемого — страх все потерять.

Хуже всего уикенды, на которые приходится премьера фильма — это просто ад. Это как день выборов: все мечутся туда-сюда, пытаясь сравнить цифры, полученные в 6:00 из Майами, с цифрами за 7:45 из Питтсбурга. Сначала приходит информация о сборах с Восточного побережья. Потом все с ужасом ждут цифр из Чикаго, потом из Хьюстона. Не важно, насколько хорошие были прогнозы или насколько ты уверен в фильме, в глубине души ты знаешь, что все может пойти не так — на Среднем Западе случится снежная буря, из-за которой закроют сотни кинотеатров, и вы потеряете 12 % премьерных кассовых сборов. А может быть, Сискел и Эберт[7] нелестно отзовутся о фильме — и еще 6 % коту под хвост.

Раньше считалось, что премьерные сборы — заслуга кинозвезды, а итоговые сборы — заслуга самого фильма. Именно поэтому, несмотря на то что на выручку влияет множество разных факторов, и очень много людей останется без работы, если она окажется недостаточной, сильнее всего от этого пострадает именно тот человек, чье лицо изображено на постере. Не важно, насколько успешным был твой предыдущий фильм — если новый не сможет его переплюнуть, тебе конец. Из «Ее озера» вывезут твои коробки, а на коробках следующего хозяина поместья будет написано «Роберт Дауни-младший».

Когда мне было девять, папуля взял меня с собой на вызов в подвал супермаркета на перекрестке улиц сорок восьмой и Браун. Уверен, большинство из вас никогда не бывали в подвале супермаркета. Не думаю, что смогу точно описать, каково там было находиться, но все-таки попытаюсь. Представьте старую скрипучую деревянную лестницу, на которой не хватает пары ступенек. Папуля показал на их отсутствие пальцем, да и только, а в моем юном сознании эти провалы представляли собой не просто опасность подвернуть ногу, а настоящую дорогу в ад.

Лестница вела в плохо освещенное подземелье, где догнивали просроченные продукты. На мне лежала ответственность за фонарик — он был нам необходим, потому что несколько лампочек угрожающе мелькали под потолком, грозясь погаснуть в любой момент. Такие подвалы показывают в фильмах ужасов, а мы с папулей оба черные — по законам жанра, как минимум один из нас точно не выживет. Наши ботинки скрипели и хлюпали по полу, покрытому вековой грязью и какой-то липкой дрянью. Десятилетиями там копились разбитые бутылки кетчупа, протекшие банки консервов, гнилые пакеты и давно размороженные замороженные овощи. В общем, все, что невозможно было продать.

Такие погреба обычно плохо вентилируются и в них ужасно жарко. Вонь въедается в одежду и волосы… но папуля был доволен. Для него это аромат честной работы. Именно так ты и должен вонять, если делаешь все ради своей семьи.

Вдоль стен висело два ряда компрессоров — это такие моторы, от которых работают холодильники и морозилки в самом магазине. Я указал фонариком на едва различимые из-за наросшей пыли цифры возле одного из компрессоров.

— Ага, вот он, номер 19, — сказал папуля.

Повсюду лежали контейнеры с крысиным ядом — крысы едят его, и он сжигает их внутренности, оставляя за собой отвратительные выпотрошенные трупики. Ровно под компрессором № 19 лежала верхняя половина крысы, которая явно перебрала с ядом. Не раздумывая, папуля наклонился, голыми руками взял мертвую крысу и отбросил ее в сторону. Два хлопка руками по джинсам — видимо, для дезинфекции — и вот он уже лежит головой ровно на том же месте, где половинка крысы провела последний месяц. Отчетливо помню, что именно в тот момент я, пытаясь сдержать завтрак, который как раз отчаянно запросился наружу, внезапно понял, что папуля делает все это ради меня, моего брата и сестер, ради нашей семьи. Но еще мне подумалось, что, если бы на его месте оказался я, мои дети тем вечером остались бы без ужина.

Я уверен, что во многом из-за стресса и пожизненных финансовых проблем папуля не мог эмоционально поддерживать нашу семью. Если ты только что выкинул мертвую крысу и лег головой на то место, где она лежала, ты точно не захочешь слушать ничье нытье о том, как плохо прошел их день.

Своими глазами увидев страдания своей семьи, я понял, что финансовая стабильность — это залог любви и процветания в любой семье.