Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

— Я покажу тебе настоящий Трини, — заявил Скоти где-то над Мексиканским заливом.

Я уже лет двадцать не прилетал в места, где все не было заранее подготовлено к моему прибытию.

— Все точно будет нормально, когда мы приземлимся? А то я знаменитый, — сказал я.

— Да не, мэн! Я тебе отвечаю, в Трини народ спокойный. Ты таких спокойных не видал! Там ни к кому особо не цепляются. Им будет все равно, что ты — Уилл Смит. Все будет хорошо, обещаю.

Мы приземлились в тринидадском международном аэропорту Пиарко примерно в два часа дня.

И тут начался дурдом.

На посадочной полосе выстроился весь персонал аэропорта. Охрана окружила нас и отвела в приватную комнату. Скоти был в шоке — с ним в жизни никогда подобного не происходило.

— Я не понимаю, че они тут устроили, мэн. Как будто тут невидаль какая-то. Просто дичь!

Скоти достал мобильный, чтобы позвонить своему другу Джейсону, который должен был нас встретить.

Скоти просто не знал Правила Кинозвезд™, а именно пункт 4а, подпункт II: всегда планируй все свои поездки заранее. Кинозвезд очень сложно перемещать, потому что вокруг них образуются толпы. Примечание: другу, который встречает в аэропорту вас с кинозвездой, надо звонить до того, как самолет уже приземлился.

— Джейсон! Нееее, мээээн, я ж тебе говорил, мы летим! Нееет, Джейсон! Я те говорил, мы уже в самолете — я прям с самолета звонил. Да ну не, мэн! Это ж частный, персональный самолет! Че ты, где? Далеко? Джейсон! Ну неееет! Это далекооооо. Давай рули побыстрее!

Скоти особенно очарователен тем, что он не делит людей на «важных» и «не важных». Ему все важны. Я не помню, когда я в последний раз сам нес свой багаж. Как бы банально это ни звучало, но оказавшись без охраны и ассистентов в чужой стране, я чувствовал, что отправился на поиски пугающих и невероятных приключений.

Сорок минут спустя охрана аэропорта сопроводила нас к машине Джейсона, и мы благополучно отправились в дом детства Скоти.

Я и сам не знал, чего ищу, но сказал ему:

— Никаких отелей, никаких водителей, никаких официальных встреч.

Я хотел оказаться в его жизни, в его доме, с его друзьями, занимаясь тем, что он бы обычно делал, если бы не явился Фреш Принц.

Один его друг, Че Лавлейс, был сорокатрехлетним художником из известной в Тринидаде творческой семьи. В тот вечер у него была выставка. Мы кинули сумки дома у мамы Скоти и покатили к Че в галерею «Акварела». Скоти сел за руль.

— Просто расслабься и будь как дома, мэн! Мои ребята тебя не побеспокоят. Все уважают твое личное пространство.

— Ну не знаю, Скоти, — ответил я. — Я здесь никогда раньше не бывал, но нам лучше подготовиться к тому, что люди возбудятся.

— Неееее, мэн, не здесь. Тут вообще другая картина. Это мои ребята, они совсем не такие. Наши люди так себя не ведут.

Мы прибыли на выставку. Стоило мне сделать два шага из машины, как тут же образовалась огромная толпа. Две сотни людей вопили, толкались, хватали, визжали. Они делали это от любви, но, как известно, любовь причиняет боль. Взволнованная толпа бывает опасна. Скоти попытался изобразить из себя телохранителя, ведя меня через наэлектризованную толпу «его ребят».

Меня впервые в жизни сопровождал «телохранитель» в шлепках.

Еще это был первый раз в моей жизни, когда меня никто не защищал. Не было охраны, некого было позвать на помощь. Я не знал, где нахожусь, где выход, где посольство США. Полный ноль. Мне даже казалось, что я их английского не понимаю. Наверное, так себя чувствует младенец, который только что покинул материнскую утробу.

Я был сорокадвухлетним новорожденным.

Кое-как мы прошли через галерею. Оказавшись в безопасности VIP-комнаты, я познакомился с Че и его семьей: его сыном Роско, младшей сестрой Ашей «Лулу» Лавлейс и ее дочками Айлой и Эвой. Тринидадское солнце подпекает детишек до идеального цвета — никогда еще я не видел таких красивых детей.

Че занимался фигуративным искусством, его работы совмещали в себе реализм с абстракцией. Обычно он рисовал участников местного Карнавала пастельными красками и пудровыми пигментами на досках, ярко запечатлевая красочность жизни на Карибских островах. Я утонул в нарисованных глазах девушки с картины, которую он назвал «Королевой танцевального зала». Мне показалось, что она радостно встречает меня на этом острове. На выставке было много народу, и разношерстность тринидадской публики сама по себе была живописным холстом.

В конце концов мы отправились домой к Лавлейсам. Посиделки на веранде, музыка, еда, разговоры. Утопающий в зелени уютный дом находился в живописном районе под названием Каскад и практически терялся среди окружающих его деревьев. Гости собирались «лаймить» (это тринидадское слово означает «тусоваться» и «проводить время вместе») на крытой деревянной веранде, которая тремя сторонами выходила в холмистый сад и долину Каскад. Под крышей стоял обеденный стол, откидывающиеся кресла и мое любимое местечко — классический тринидадский гамак.