Wo alle Strassen enden (СИ)

Она встала и скинула халат. Обнаженная, бледная, с синеватыми пятнами на коже, точно высеченная из мрамора, Агнета стояла, ссутулив плечи и пряча высокую грудь. Светлые пряди распущенных волос падали ей на лицо так, что Готтфрид не мог рассмотреть его выражения. Он отвернулся и потер затылок. Так дело не пойдет — вместо какого-никакого желания Готтфрид ощущал лишь чудовищную неловкость.

— Нет, так не надо. Вам холодно, — он встал, набросил халат ей на плечи и, поддерживая под локоть, повел в сторону тахты. — Сядьте.

Он опустился рядом с ней на тахту и обнял. Этот жест — совершенно приятельский и немного покровительственный — никак не настраивал ни на романтический, ни, тем более, на эротический лад. Готтфрид даже пожалел, что не попросил у Адлера каких-нибудь стимулирующих таблеток.

Агнета расплакалась, вцепляясь пальцами в его китель.

— Давайте не будем! Скажем, что все сделали — а сами не будем.

Готтфрид растерялся. Он понятия не имел, как теперь быть.

— Но ведь вечно так не выйдет, — он гладил ее по спине и думал о том, как она отличается от Марии на ощупь — Мария была мягкой, теплой, она словно лучилась желанием, а Агнета больше походила на мраморную статую. — Знаете что? — он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя, всматриваясь в ее лицо. — Давайте завтра сходим к доктору Адлеру? Наверняка можно произвести это в клинике! Я сдам материал, — ему показалось, что даже сдавать анализ с этой “порнографией медицинского назначения” было куда проще.

— Нет! Нет, пожалуйста… Я не хочу.

— Да определитесь вы наконец, и покончим с этим! — Готтфрид встряхнул ее за плечи.

— Лучше вы… Только… Осторожно, — она утерла нос предплечьем.

— Если у меня вообще получится, — проворчал Готтфрид. — Вы же любое желание отобьете. А я, между прочим, тоже человек.

Агнета только молча кивнула. Готтфрид принялся стаскивать с себя форму, даже не представляя, что делать с этой женщиной дальше. Адлер с таким же успехом мог приказать ему совокупиться, например, со статуей.

— Посмотрите на меня, не так уж сильно я от вас отличаюсь!

Готтфрид чувствовал себя форменным идиотом. Он стоял голыми пятками на холодном полу и ощущал, как все его тело покрывается гусиной кожей. Агнета только покачала головой и отвернулась.

— Слушайте меня! — он сел рядом и приподнял ее лицо за подбородок. — Прекратите это немедленно! Я не буду уговаривать вас, я не стану брать вас силой — я оденусь, уйду и напишу рапорт! И пусть Адлер сам делает с этим что хочет, поняли!

Он встал и принялся натягивать трусы.

— Стойте! Подождите! — она ухватила его холодными влажными руками. — Не надо рапорт! Я постараюсь.

— Тогда сделайте тоже что-нибудь, будьте любезны! Это командная игра, понимаете? Общая работа!

Она покивала, утерла слезы и принялась его рассматривать. Готтфрид ощутил себя музейным экспонатом.

— Слушайте, вот что, — он подсел ближе и слегка обнял ее. — Давайте вы мне расскажете что-нибудь. Например, почему вы вообще решили заняться физикой.

Она встрепенулась.

— Ах… Это… Это еще со школы!

Готтфрид слушал вполуха. Он придвинулся еще ближе и, чтобы она не боялась и не мерзла — в квартире было достаточно прохладно — накинул на нее халат. Пока она рассказывала о том, как в их школе девочек знакомили с точными науками только в очень общем обзорном порядке, и ей пришлось выбивать пропуск в учебную секцию мужской части гимназии и изучать физику почти что самостоятельно, Готтфрид, ощущая себя диверсантом, просунул руку ей под халат.

— Тише, — мягко проговорил он, когда она вздрогнула — руки у него были холодные. — Вы рассказывайте.

— Вы меня не слушаете, — горько проговорила она. — А ведь это было так сложно.

— Слушаю, — Готтфрид вздохнул. — Но вы правы — возможно, недостаточно внимательно. Если хотите, расскажите что-нибудь менее важное? А это расскажете потом, когда мы, чтобы забыть это все, как неприятный сон, выберемся куда-нибудь поужинать и поговорить о том, что нам действительно дорого.

— Знаете, — Агнета грустно улыбнулась. — Не думаю, что после всех этих приключений у меня останется желание ужинать с вами. Простите.

— Вы специально? — возмутился Готтфрид. — Перестаньте мне портить настроение! У меня и так его нет! А, между прочим, от меня здесь зависит куда больше, чем от вас!

Она нервно рассмеялась:

— Я знаю. Не надо думать, что я совсем необразованная, раз уж у меня никого не было.

— Слушайте, если вы не хотите мне помогать, хотя бы не мешайте, — устало проговорил Готтфрид. Он чувствовал себя чудовищно вымотанным. Да и робкое желание, которое ему удалось с огромным трудом сконцентрировать, представляя себе на месте Агнеты Марию, снова куда-то улетучилось.

— Я постараюсь.

— Можете тоже меня обнять. Мне тоже холодно. Не надо меня бояться — я живой человек!

— А кого бояться, как не людей?

— Врагов?

— Если вы имеете в виду вражеские армии, то это они должны нас бояться, а не мы их, — отметила Агнета. — Знаете, я довольно боялась. И преподавателей в университете, и однокурсников. Мне достаточно часто говорили о том, что мне не место в физике. А теперь вот лично вы доказываете, что это правда.