Wo alle Strassen enden (СИ)

— Надеюсь, ты не лягаешься во сне, — заявил Алоиз, натягивая плед на подбородок и свешивая одну ногу с кровати.

— Я надеюсь, ты тоже, — ответил Готтфрид. — А то мне еще второго бланша для симметрии не хватало.

— Говорят, симметрия — признак красоты, — протянул Алоиз. — Уверен, что тебе не надо?

— Иди ты, — Готтфрид легонько пнул друга в плечо.

Эту ночь, несмотря на стесненные условия, он проспал крепко и без сновидений. Проснулся же лишь тогда, когда Алоиз, уже одетый, потряс его за плечо:

— Эй, соня! Вставай! Опоздаем.

Готтфрид поспешно скатился с кровати, не успев продрать глаза.

— Ну ты гад! — с чувством протянул он. — Мне бы теперь в душ успеть.

— Успеешь, я пока завтрак приготовлю. Тебе бритвенные лезвия нужны?

— Не-е, — Готтфрид потер глаза. — Я свои взял. А вот полотенце попрошу.

— Вот хитрюга, — покачал головой Алоиз. — Ты вчера, выходя из дома, уже знал, что ночевать будешь в другом месте?

— Конечно, знал! Не откажешь же ты другу в ночлеге! — Готтфрид рассмеялся. — На самом деле, я их после нашего первого же приключения с собой вожу.

— Ну да, на тебе заметнее — волосы-то темнее, — проговорил Алоиз. — Ладно, иди, топись. А то точно опоздаем.

Готтфрид стоял под струями воды и ощущал себя свежим и отдохнувшим. С сегодняшнего дня начиналась новая страница его жизни, новая страница его служения Арийской Империи. На сей раз не только как ученого, но и как мужчины, будущего отца. Получив эту возможность, он перестал рассматривать ее как привилегию; как повинность, впрочем, тоже. Теперь это был просто факт, такой же, как тот, что его зовут Готтфрид Веберн, у него две ноги и две руки, а также одна голова — надо заметить, очень умная голова. Он выполнит этот долг, он доделает проект по пушке и поедет на испытания, с кем скажут — хоть с Айзенбаумом, хоть с ненавистным Штайнбреннером.

Вчерашние мысли показались ему сущим бредом. Ну разве существо с тем-самым-номером было человеком? Да нет же. Мария? Ей стоило вступить в Партию, быть более настойчивой. Гестапо? Он чист перед ними, тем более, дневника они не нашли. Он расскажет все о зараженных, без утайки — кроме того, что видел их в “Цветке Эдельвейса”. И то только потому, что уже однажды сказал, что не видел их там. Ну как — не видел. Не помнит, чтобы видел. А это уже вовсе не вранье, а только лишь полуправда.

Он тщательно соскреб щетину с подбородка, верхней губы и щек. Умылся ледяной водой и принялся вытираться. Опаздывать на работу точно не стоило.

____________________________

1) Марш СА, подробнее: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%81%D0%BD%D1%8F_%D0%A5%D0%BE%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B0_%D0%92%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8F

Пародия Бертольда Брехта, в русском переводе “Бараний марш” http://webkind.ru/text/2700149_154607p957550705_text_pesni_baranij_marsh_bertold_breht.html

2) Шкала Нойманна в данном мире — полный аналог шкалы Апгар. Шкала Апгар была разработана американкой Вирждинией Апгар и в 1952 году представлена на ежегодном конгрессе анестезиологов

========== Глава 18 ==========

Агнета сидела за обеденным столом в форменном халате и теребила его платок. После работы она категорически отказалась лететь домой вместе с Готтфридом и попросила его быть у нее в восемь тридцать. Он прибыл вовремя и теперь смущенно мялся на пороге, держа в руках пакет с фруктами. Он купил их, чтобы сгладить неловкость, но, кажется, это не помогло. Агнета не поднимала глаз и выглядела до того несчастной, что Готтфрид даже разозлился — как ему вообще выполнить свой долг, если у будущей матери трясутся руки и глаза на мокром месте?

— Я принес фруктов, — выдавил наконец он, проходя в квартиру.

По планировке она ничем не отличалась от Алоизовой — скорее комната, чем квартира; в одном углу небольшой кухонный гарнитур с холодильником, отделенный от остального пространства буфетом; маленький обеденный стол, небольшая тахта в углу, письменный стол, платяной шкаф да рукомойник в углу. Готтфрид уже прикинул, что тахта была пошире, чем у Алоиза, так что двое могли бы спокойно разместиться там без особенного дискомфорта.

— Благодарю, — бесцветно ответила она. — В целом, могли не беспокоиться.

Вновь повисло молчание. Готтфрид подошел к кухонному шкафчику:

— Я возьму тарелку?

Агнета молча кивнула. Он взял тарелку, выложил на нее фрукты и принялся мыть их — шум воды хоть как-то успокаивал.

— Берите, — он поставил тарелку на стол, придвинул табуретку и сел. — Вам выдали рекомендации?

— Да. — Агнета не шелохнулась.

Готтфрид взял с тарелки крупное зеленое яблоко и откусил — от кислятины даже скулы свело.

— Значит, так, — он положил яблоко на стол. — Мне доктор Адлер сообщил, что ближайшие пять дней мы должны придерживаться определенного режима. Я думаю, что удобнее всего будет придерживаться оптимального расписания, дважды в день.

— Я не хочу, — едва слышно проговорила она, так и не поднимая взгляда.

— Побойтесь фюрера! — вскипел Готтфрид. — Это ваш долг! Я тоже не хочу, но мы должны, понимаете!

— Понимаю.