Wo alle Strassen enden (СИ)

— Остальные… — Адлер потер переносицу. — Будем наблюдать. Особенно интересует — мальчик с крайней степенью заражения. А девочка — на перспективу… Что до матери… Боюсь, от нее получить потомство еще раз будет проблематично, — он рассмеялся. Готтфриду почудилось, будто закаркало стадо ворон. — Медицина пока не нашла способов организовать зачатие у мертвой женской особи.

Готтфрид покивал. Все происходящее казалось каким-то сном. Вместо того, чтобы работать или проводить время с Марией, он, одинокий, слушал о результатах опыта врачей и биологов над существом — нет, женщиной, которая совсем недавно была жива. Должно быть, ей было очень плохо и больно — он вспомнил ее уродливый живот, огромную слезу в отвратительном глазу. Но для них всех у нее не было даже имени, лишь номер, который Готтфрид снова забыл.

— Кстати! — Адлер поднял указательный палец вверх. — Вот! Вот ваше направление — завтра явитесь по указанному тут адресу. С завтра и последующие пять дней вы будете исполнять свой долг вместе с фрау Мюллер. Не более двух половых актов за раз, а лучше — каждый день дважды, к примеру, утром и вечером. Но, в целом, достаточно и одного в сутки, хотя вы молодые.

— Благодарю, — Готтфрид взял направление, напечатанное на гербовой бумаге розоватого цвета, и пробежал глазами. Агнета жила неподалеку от Алоиза.

— И вот еще… Вас гестапо-то уже вызывала?

— Нет пока, — выдохнул Готтфрид.

— Если вызовет, рассказывайте все как есть, — Адлер затушил окурок. — Хм-м-м… Кажется, я повторяюсь. В общем, вы меня поняли.

— Так точно, — Готтфрид снова покивал, пожал руку Адлеру, убрал направление во внутренний карман и пошел к себе.

Он уже освоился в лабиринтах коридоров, в расположении берлинских улиц, он ощущал себя частью этого гигантского муравейника. Еще совсем недавно он был вполне себе счастлив, но вчерашний вечер окончательно выбил почву у него из-под ног. Он снова остался один. Не совсем, конечно — с ним рядом все еще стоял плечом к плечу Алоиз, а Алоизу он был не задумываясь вверил собственную жизнь. Мария выгнала его, Агнете после получения чертового направления он, как ему казалось, стал неприятен — и еще неизвестно, то будет дальше! У него осталась лишь работа. И дневник с неведомыми листами. Что же — ему не привыкать залечивать раны таким способом. Надо только придумать, как все-таки вынести дневник из радбокса.

В лаборатории Готтфрида ждал огромный сюрприз. Четверо мужчин в темно-синей, почти черной, форме методично переворачивали все вверх дном. Заправлял всем уже знакомый оберштурмбаннфюрер — соответствующее звание напрочь вылетело у Готтфрида из головы — Фукс.

— Добрый день, — учтиво поздоровался Готтфрид. — Чему обязан?

— Проверка, херр арбайтсляйтер, — хищно ухмыльнулся Фукс.

— Это больше похоже на обыск, — возразил Готтфрид. Алоиз за спиной Фукса только виновато развел руками.

— Обыск, проверка, досмотр — называйте, как вам угодно, — выплюнул Фукс.

— Вы обещали вызвать меня повесткой.

— Ждите. Когда до вас дойдет очередь, вызовут, — отозвался Фукс. — Что там у вас? — гаркнул он на своих. — Чисто? Обыщите сначала радбокс, а потом кабинет херра арбайтсляйтера, живо!

Готтфрид нервно смял полы кителя — радбокс! Там был дневник! Можно ли теперь надеяться, что они не вскроют кофры? Печать-то там целая, Алоиз только-только сделал, они даже не успели ее разорвать. Он огляделся — Айзенбаум сидел с абсолютно нечитаемым выражением на красивом лице, но в глазах его Готтфриду почудилось тщательно скрываемое торжество. Неужто он? Но что он такого мог сообщить, что к ним пришла гестапо? Может, он что-то видел? Или недосчитался реактивов? Тут Готтфрид вспомнил еще об одном. Антирадин! Лишний антирадин! Он вовсе позабыл про него, когда они с Алоизом в последний раз доставали дневник. Но после он убирался в своем кабинете, и в лаборатории. Может, его нашел Айзенбаум?

— Пройдемте, — выдернул его из раздумий Фукс. — Вы, — он ткнул в Готтфрида пальцем. — И еще двое, — он оглядел собравшихся. — Вот, например, вы и вы, — он указал на Алоиза и Айзенбаума.

Готтфрид старался не смотреть на Айзенбаума — он не мог избавиться от ощущения, что тот радуется происходящему. Алоиз выглядел совершенно спокойно, даже отрешенно, и Готтфрид очень надеялся, что его вид не сдаст его с потрохами.

Гестаповцы обнюхали каждый уголок, и дошли наконец до злосчастного шкафа. Открыли и принялись вытаскивать опечатанные кофры. Готтфрид вспотел.

— Печати целые, херр оберрегирунгсрат, — отметил один из исполнителей.

— Вскрывайте, — махнул рукой тот.

Готтфрид почувствовал, что его тошнит.

— Что-то вы нервничаете, херр арбайтсляйтер, — усмехнулся Фукс. — Вольфмайер, принесите херру арбайтсляйтеру воды.

— Нет, благодарю, — ответил Готтфрид, надеясь только на одно — что голос не подведет его. — Видите ли, у меня на сегодняшний день были совершенно иные планы.

— Мы умеем корректировать любые планы, херр арбайтсляйтер, — отрезал Фукс. — Так, что там у вас?