Wolfhill

— И к чему ты клонишь? — девушке становится физически тяжёло дышать. Догадка сбивает почву из под ног.

— Тебе нужно уезжать.

— А если я не хочу? — Раныль начинает постепенно злить попытка окружающих ею командовать. Так теперь и Чонин туда же.

— Просто попробуй. Вдруг тебе понравится обычная жизнь, — пожимает он безмятежно плечами. Будто ему в самом деле на неё плевать.

— Мне начинает казаться, что ты просто хочешь от меня избавиться, прикрываясь добрыми намерениями.

Чонин смотрит неотрывно пустым взглядом и играет желваками, постепенно начиная злиться.

— Просто уезжай. Там видно будет.

Даже не удосужился руки из карманов вытащить, всем своим видом показывая равнодушие. Раныль пятится назад, не сдерживая слёз, и вскоре бросается в бег в сторону дома.

Чонин так и остаётся стоять на месте, больше не заставляя себя натянуто улыбаться. С ним всегда будет именно так — опасно, на грани жизни и смерти. И он даёт ей выбор, который, видит бог, дался его эгоистичной натуре с огромным трудом. Будь его воля, ни за что бы девушку никуда не пустил. Но он позволяет ей выбрать самой.

И он не знает, чего боится больше: что она не вернётся или же, наоборот, вернётся.

Глава XVI

У Тэрим от холода начинают сводить зубы. Девушка стоит посреди заснеженного леса и смотрит вдаль задумчивым взглядом. Плотнее запахивает своё пальто и ёжится от царапающего холода.

Зябко.

Тэрим, кажется, впервые не рада новому году. Привычно ассоциировавшийся со счастьем и восторгом праздник ныне вызывает лишь чувство затяжной грусти.

Всё хорошо, на самом деле, Сон понимает это; разумно оценивает всю ситуацию со стороны и ещё раз приходит к выводу — всё замечательно.

Однако это вовсе не мешает ей предаваться тяжёлым думам.

В этом году они закончат школу и всё изменится. Они больше не будут детьми; её друзьям Бэкхёну и Кёнсу, а с недавних пор ещё и Чонин на пару с Сехуном, предстоит остаться здесь, дома, исполнять свой долг перед стаей.

А ей же, ведьме, чьи силы были разбужены происходящим извне, теперь предстояло заново учиться жить со своей новобретенной природой и направлять её только во благо. «Это — твой долг» сказала тётушка Ха. Боже, как же её тошнит от этого слова.

Раныль жива после случившегося и это поистине то, что важнее всего.

А ещё её нет рядом.

Мать Раныль сдержала своё слово — забрала дочь на следующий же день, дав им «на попрощаться» жалкие двадцать минут. Возможно ли уместить в это смехотворное время всё то, что копилось внутри месяцами, и ту тоску, что уже съедает тебя от одного лишь взгляда на подругу?

Тэрим поправляет спадающую с головы шапку и улыбается, когда Кёнсу и Чонин отряхиваются от упавшего на них с ветвей ели снега. Для Сон лучшим способом хоть как-то придти в колею было занятие привычными делами — организация новогоднего праздника в школе в том числе. Пока мальчики срубают пушистую ель, девушка думает, что Раныль так и не увидит зиму в Вульфхилле.

Вздыхает и смотрит в небо. По крайней мере, они все живы.

Да.

Это самое главное.

Чонин будто читает её мысли, смотрит прямо в душу и будто бы кивает. Тэрим может лишь догадываться, насколько волку тягостно от своего меченого человека. Но девушка уверена в том, что чувствует её одноклассник, подросток всего лишь на самом деле, в разлуке от любимой девушки.

Тэрим растягивает губы в мягкой улыбке. Чонин её зеркалит, но Тэрим видит, как искажённо у него это выходит.

\

Метка ноет. Раныль устала бороться с ощущением почти ожога на коже, который грозился свести девушку с ума. Она лежит на своей кровати и бездумно смотрит в потолок.

Мама суетится, без конца пичкает обезболивающими, жаропонижающими, в конце концов, порывается вызвать скорую. Раныль смотрит на бледное лицо матери и желание зашипеть заветное «я же просила меня оставить» настолько реально, что пугает и заставляет себя стыдиться.

На самом деле, Раныль понимает, что вины матери нет — она беспокоилась, а кто бы нет, будь он родителем?

«Со мной всё хорошо, мам» говорит Раныль.

«На мне же всё как на собаке, мам, я буду в порядке» говорит.

«Не заставляй его ждать» говорит и выталкивает мать на свидание с будущим отчимом.

Мать в последний раз ощупывает дочь на предмет целостности, целует в лоб и уходит с тонной обеспокоенности в глазах.

«Если что, звони» говорит мама, и слышится звук захлопываемой за ней двери.

Раныль, на самом деле, очень её жаль, потому что она вполне обоснованно волнуется за дочь, но сама Хан не в состоянии объяснить, что с ней.

Брюнетка закрывает глаза и делает глубокий вдох, чувствуя, как изнутри поднимается поток горячих слёз. Иногда это происходит само по себе — слёзы катятся из глаз как сумасшедшие, даже при отсутствии желания плакать.

Мысли о том, что она окончательно слетела с катушек, посещают её в первую очередь. Истина открывается ей лишь позднее.

Это Чонин.

У них же чёртова неразрывная связь. И если она в состоянии чувствовать его, он её тоже должен.

Раныль даже не пытается не думать о нём, забыть, пробовать жить как нормальные люди, раз за разом бередя рану, заставляя метку пылать праведным огнём под кожей.