XVII. Де Брас

Закончив с едой, я решил было отозвать горбуна Виктора в сторонку и расспросить его подробнее о бывших владельцах замка, а заодно уточнить, что он знает про слухи о призраках и прочей возможной нечисти.

Но едва я поднялся на ноги, как прямо над моей головой что-то заскрипело.

— Ваша мило… — судорожно закричал Люка, вскакивая на ноги.

Но он не успевал.

И опять мое тело все сделало само. Один прыжок в сторону, и прямо на то место, где я только что сидел, рухнула всей своей немалой массой люстра в тысячу свечей, разнеся в щепки мой стул и часть стола, и разлетевшись на множество частей.

Повезло, что остальные сидели немного дальше, и их не зацепило.

Мне показалось, или по одной из верхних балюстрад, опоясывавших зал по периметру, мелькнула стремительная тень. Но никто из моих товарищей ничего не заметил.

Атос и д’Артаньян быстро затоптали немногочисленные свечи, не давая огню перекинуться на дерево и ткань. Лишь факела на стенах освещали теперь просторный зал.

Я в ярости подскочил к горбуну и, схватив его за грудки, приподнял в воздухе и притянул к себе.

— Дьявол тебя забери! Что это было?

Виктор, оказавшийся на удивление тяжелым, даже не пытался вырвваться. Он лишь посмотрел мне в глаза и негромко произнес:

— Замок не принял вас, господин барон…

Глава 9

Я даже не стал его бить. Смысл? Просто отшвырнул в сторону, и горбун тяжело упал на желто-зеленые скрипучие старые доски пола.

— Сука! — по-русски прошипел я, а потом уже на французском приказал: — Взять его, и под замок!

Братья Дюси синхронно шагнули в сторону горбуна, но дорогу им преградила старуха с кухонными ножами в каждой руке. Она готова была убивать. Но Бенезит, не снижая шага, легко стукнул ее по темени, и старуха сползла вниз, выронив ножи.

— А-а-а! — увидев, что произошло, дико заорал чертов выблядок Жак и попытался наброситься на того, кто был ближе. Не повезло д’Артаньяну — выверенной удар острым шомполом, длиной больше метра, чуть было не пронзил его грудь насквозь.

Гасконец от удивления даже вскрикнул и едва увернулся.

Жак повторил попытку.

— А-а-а! — слюни летели во все стороны изо рта ублюдка, маленькие свинячьи глазки злобно уставились на д’Артаньяна, рот скривился в злобной гримасе.

Он побежал вперед, держа шомпол прямо перед собой. Расстояние между ним и гасконцем было столь мало, что д’Артаньяну некуда было отступить — спиной он уперся в стену. Оставалось лишь попытаться перехватить шомпол руками.

Хрясь! — в спину дебилу прилетел стул, запущенный крепкой рукой Атоса. От удара стул разлетелся на щепки, но этого хватило, чтобы Жак угомонился. Он упал, как подкошенный, где стоял, и более не шевелился.

Горбун, тем временем, уже поднялся на ноги.

Бенезит хотел было схватить его за руки, но Виктор неожиданно ловко увернулся от захвата, подсек ногу Правому, сбил его на пол и схватил его шею в захват. Горбун явно владел одним из видов борьбы, скорее всего, старой французской. Эх, жаль, что уроки, которые я начал было проводить с Ивом и Атосом пришлось временно отложить.

Одновременно горбун подхватил один из ножей, валявшихся тут же рядом под рукой, и приставил его к шее Бенезита.

Люка, бросившийся было на подмогу брату, вынужденно замер на месте. Малейшее движение кисти горбуна — и острый клинок перережет шею Правому. И по взгляду Виктора было понятно, что он сделает это, не задумываясь.

— Всем замереть на месте! — крикнул я тоном, который невозможно ослушаться.

Люка остановился в трех шагах от горбуна, продолжавшего держать Бенезита в захвате, и судорожно сжимал и разжимал кулаки. Атос после удачного броска стулом находился слишком далеко, и сейчас просто смотрел на происходящее. Д’Артаньян тоже не шевелился, оглядывая зал, в мгновение ока превратившийся в поле боя. Мэтр Жоли все еще сидел за столом — для него драка случилась слишком быстро, он даже не успел сообразить, что, собственно, происходит вокруг. А Ива в помещении не было. Я не видел его с того самого момента, как герса чуть было не перерубила меня вместе с лошадью.

— Чего ты хочешь? — спросил я горбуна, демонстративно подняв руки вверх и показывая, что безоружен. — Ты понимаешь, что напал на меня, своего господина, и на моих друзей? И теперь тебе и твоей семье грозит смерть? Это в лучшем случае!..

— Я перережу ему горло, — спокойным тоном, словно ничего не произошло, заявил горбун, — а потом попытаюсь убить всякого, кто ко мне приблизится.