XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

Не всегда надо было фотографировать свадьбы или балы. Иной раз собирались десять-пятнадцать человек и вызывали фотографа. К тому времени мне платили уже пятьдесят сантимов за час. Другое дело, что регулярно каждый понедельник, а зачастую и посреди недели надо было выходить на работу после бессонной ночи, – большинство запечатлеваемых событий были вечернего свойства.

После войны, когда я встретил фотомастера Каца и рассказал ему о своих наблюдениях, он изумился: «Ну и ну! А я ничего такого не видел, меня интересовало только одно – чтобы они были правильно сняты!».

Рига была очень своеобразной: в одно время и в одном месте существовали сразу как бы несколько городов, причем различные части рижского общества почти не соприкасались. Это замечали даже те, кто здесь успевал побыть совсем недолго, и об этом много сказано, в том числе и в художественной литературе. Например, читаешь книгу Ирины Сабуровой «Корабли старого города», вышедшую в 1950 году на немецком и переведенную затем на несколько языков, и у тебя складывается впечатление, что в период между двумя мировыми войнами здесь жили одни русские. Откроешь роман Аншлава Эглитиса «Охотники за невестами», очень популярный в свое время – он печатался с продолжением в довоенном журнале Atputa[56], – и перед тобой совсем иная картина: кажется, Ригу населяют одни латыши. У балтийско-немецких писателей вроде бы нет романа о Риге, но зато опубликовано множество воспоминаний. В них люди других национальностей служат лишь фоном – какой-нибудь латыш-ремесленник, пришедший что-то там исправить, еврей – лавочник или старушка, скупающая старье, русский дворник, но в остальном Ригу словно бы заполонили одни немцы. Школьная система того времени, когда дети восьми национальностей учились в разных учебных заведениях на девяти языках, с одной стороны давала каждому возможность развивать свою культуру, а с другой – способствовала отчуждению и разграничению этих культур.

У меня сохранилась фотография тех лет – новогодний праздник, Улманис и Балодис чокаются бокалами, тут же вся верхушка общества, министры и генералы. Я, их современник, знаю, что с ними было дальше. Большую часть сослали в Сибирь, другие эмигрировали на Запад. В послевоенные годы всей этой публики в Латвии уже не было. Так же, как это случилось со сливками общества дореволюционного Петербурга, о которых мне рассказывала мать. Иногда бывая в доме № 6 по улице Сколас, я вспоминаю проходившие здесь балы. Вижу кружащиеся в вальсе пары, но без голов. Так, как виделся бал в Тюильри Генриху Гейне: танцуют королева и все эти изнеженные аристократы и аристократки, и все они без голов[57].

Такая вот Рига, которая за короткое время была сметена с лица земли.

* * *

В фирме, где я работал, дела шли все хуже, та понемногу сползала к банкротству. И в один прекрасный день я стал безработным. В 1938 году в Риге таких было немало, и мне пришлось испытать на себе, что это значит. Начались лихорадочные поиски работы. Попалось на глаза объявление: нужны мойщики окон, адрес – улица Бривибас возле Воздушного моста. Я – туда, и первое, о чем меня спросили: вы лютеранин? Нет, лютеранином я не был. Тогда тот человек рассмеялся и сказал: «Но вы, конечно же, и не католик!». «Нет, я еврей», – сказал я. И тогда этот господин с безупречной, казалось бы, логикой стал объяснять мне, что Рига – столица Латвии и поэтому в коммунальных службах здесь должны работать латыши. «Видите ли, мы, Рижская коммунальная служба и ее руководство, – учреждение политическое».

Так же, но погрубее, мне отвечали и в Министерстве финансов, где требовался истопник. Я уже догадывался, что и здесь меня не возьмут, но мне любопытно было, какие доводы будут приведены. Там спросили с места в карьер: «Вы ведь не латыш?» – «Нет». – «Ну, видите…»

Постучался я и в одну-две частные фирмы. В одной честно сказали, что принимают только латышей, во второй отрезали: «Нет». У немцев искать было нечего. Посетил одну русскую фирму, там только что взяли работника. Бес его знает, так оно было или нет.