XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

В один прекрасный день господин Перлбах сказал мне: «Петр, сегодня я иду в ресторан встретиться с братом». – «Почему вам для этого надо идти в ресторан? – изумился я. – Разве не проще вам зайти к нему или наоборот, ему к вам?» – «Видишь ли, он немец, а я латыш. Он появился в Риге на пятнадцать лет раньше меня. Вначале брат был учеником, потом подмастерьем, но без малейшей надежды когда-нибудь стать мастером, потому как он был простой сельский парень, а не чей-то сын или зять. Но потом брат перешел к другому мастеру, у которого была дочь, засидевшаяся дома. В наши дни ее никто бы не назвал старой девой, ей было всего-то года двадцать три, но тогда девицы выходили замуж в семнадцать-восемнадцать, так что дочь мастера как бы уже не укладывалась в норму. Брат честно проработал там несколько лет, начал понемножку ухаживать за дочерью шефа, женился на ней, и путь к званию мастера для него был открыт.

Жена брата – немка, он тоже постепенно онемечился, и дети уже от рождения немцы, притом теперь они – национал-социалисты. Мы какое-то время пытались поддерживать отношения. Однажды они явились к нам всей семьей. Родители сидели в одной комнате, молодежь – в другой, и вдруг мы слышим оттуда: «латышские свиньи» и что-то еще в том же роде. Тогда и латыши позволили себе некоторые сочные выражения насчет немцев. После чего и его, и мои дети вышли из той комнаты со словами: не желаем иметь ничего общего с – одни сказали: немцами, другие: латышами. И разошлись в разные стороны. Родители еще немного посидели, поскольку сама по себе невестка уживчива по характеру. Но в итоге мы с братом встречаемся теперь только в ресторане».

Позднее, когда я читал роман Августа Деглавса «Рига» (действие происходит во времена, когда латышские крестьяне пришли и постепенно «завоевали» город), рассказ господина Перлбаха помог мне лучше понять его.

* * *

В конце концов я получил работу в книжном антиквариате «Универсал», арендовавшем помещение у Еврейского общества, но в остальном ничего общего с ним не имевшем. Еврейское общество и театр находились на Сколас, 6, а вход в антиквариат был с улицы Дзирнаву, 44, хотя это был один и тот же дом. Тогдашние оконные витрины замурованы. Магазин занимал одну большую залу, без каких-либо вспомогательных помещений, но считался в своем роде едва ли не лучшим в Риге.

Владелец хотел открыть дополнительно и библиотеку, но не получил нужного разрешения, так как его брат эмигрировал в Россию. Однако он сумел каким-то способом, должно быть, не вполне легальным, объединить книжный антиквариат с библиотекой. В Риге было много разноязычных библиотек, в которых за полтора лата в месяц выдавали на дом каждый раз одну книгу. Если вы успевали прочесть ее за ночь, то в месяц могли одолеть тридцать книг, если тратили на это двое суток – то пятнадцать. «Универсал» действовал по тем же правилам. Я знал по меньшей мере шесть таких библиотек. Они пользовались успехом, потому что закупали новейшие книги за рубежом, некоторые приобретали в книжном магазине Valters un Rapa русскую советскую литературу. Советские книги интересовали тогда многих, в том числе и аккредитованных в Латвии дипломатов.

В «Универсале» я был младшим библиотекарем. Практически мальчиком на посылках. Для меня это была не работа, а конфетка. Пробыл я там с конца 1938-го по июль 1940 года и постепенно познакомился с публикой, там вращавшейся. В антиквариат приходил генерал Хартманис, русский полковник Галич, молодые японцы из посольства, совмещавшие службу в Риге с изучением русского языка. В антиквариате можно было видеть латышей и немцев, русских и евреев, всю рижскую интеллигенцию. Когда председатель Сената Губенис покупал здесь книгу, добрый час уходил у него на разговоры с другими такими же покупателями. Не менее интересным мне казался и простой рабочий-латыш, маляр, по фамилии, если не ошибаюсь, Павенис; каждую неделю он приходил к нам, чтобы приобрести новые листы с латышскими орнаментами художника Юлия Мадерниекса. Тогда продавался роскошный альбом его орнаментальных композиций, но можно было купить и отдельные листы. Так же по частям можно было приобрести и другие дорогие издания, например, «Земля и народы»[59], «Всемирная история»[60].

Так постепенно можно было собрать все многотомное издание. Как другие рабочие, получив заработок за неделю, шли в кабак, так Павенис отправлялся в «Универсал» за книгой. Я его встречал и после войны, он даже немного помог мне в одном квартирном вопросе. Заодно он повел меня к себе и показал свою фантастическую библиотеку. Скажу вам, не у каждого профессора встретишь такую.