Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

Патриархальная философия уживалась в Татищеве с альтер­нативной историей. Он утверждал, что славяне произошли от амазонок — женщин-воительниц, которых Геродот помещал в Скифии. По Татищеву, в древности амазонки переселились из Африки на берега Волги, где стали славянками. Это открытие он приписал Феофану Прокоповичу, архиепископу Новгород­скому и одному из ближайших сподвижников Петра. В истори­ческом воображении Татищева эти амазонки, предки русских, играли особую роль. В соответствии со своей идеей брака как образца договорных отношений он полагал, что договор меж­ду викингами и славянами был браком, в котором викинги иг­рали мужскую, а славяне — женскую роль. Русские стали хо­рошими воинами потому, что происходили от брака викингов и амазонок. Позднее и, наверно, независимо от Татищева, Ека­терина Великая создала настоящий культ амазонок, включав­ший такие элементы, как «амазонская» одежда, способ верхо­вой езды «амазонкой» и женский «отряд амазонок» — вооруженных дворянских жен, которые приветствовали Ека­терину в покоренном Крыму (Зорин 2001; Проскурина 2006). Видя саму себя амазонкой, Екатерина даже писала Дидро, что в Санкт-Петербурге ей не хватает варягов, этих «первых рус­ских» (Diderot 1992: 123).

76

Размышления об амазонках и брачная модель государства помогли Татищеву примирить Рюрика с Гоббсом и Пуфендор- фом. Как известно, Гоббс отличал государство, основанное на «установлении», от основанного на «приобретении». В первом случае имеет место добровольное соглашение между членами общества, во втором — завоевание извне. Оба типа государства берут свое начало в страхе и предоставляют одинаковые пра­ва суверену. Ужас перед иностранной оккупацией помогает Гоббсу объяснить, почему суверен использует ужасающие ме­тоды власти. В то же время уравнивание этих двух типов госу­дарств дает Гоббсу возможность нейтрализовать расовое насле­дие норманнского завоевания, которое в его время еще оставалось значимым для Англии. «Невидимым противником Левиафана было [норманнское] завоевание», — писал Фуко (2005: 112). Татищев понимал логику «Левиафана» достаточно хорошо, чтобы почувствовать схожий миротворческий потен­циал в «Повести временных лет». Добровольное приглашение заграничного суверена объединяет оба гоббсовских типа госу­дарства, нейтрализуя разницу между «установлением» и «при­обретением». Наемник становится князем, приглашающая сто­рона переходит в подданство, а идея добровольности позволяет этому договору сохранить легитимность. Эта комбинация ней­трализует расовую модель Российского государства, в котором варяги-Рюриковичи доминировали над порабощенными славя­нами. Потом логику такой нейтрализации можно было разви­вать двумя способами. Первый, к которому историки обратились позднее, состоял в том, чтобы преуменьшить различия между вступившими в соглашение сторонами (варягами, славянами и финнами) и представить общество как мультиэтничную целос­тность, которая путем консенсуса выбрала себе суверена. Тати­щев нашел второй и более сложный путь, преувеличивая разли­чия между викингами и славянами и потом объединяя их с помощью тендерных метафор и брачной модели государства.

Шлёцер скептически воспринял эту мирную и все же неве­роятную, вполне барочную историю Татищева. Задавая себе и читателю вопрос, какой была Северная Русь в 800 году, он опи­рался на колониальный опыт, который его современники при­обретали в далеких путешествиях. Русь тогда напоминала «Си­бирь, Калифорнию, Мадагаскар», писал Шлёцер. С горечью он сравнивал «просвещение», занесенное на Русскую равнину нор­маннами, с тем, какое казаки принесли камчадалам (Цит. по: Милюков 2006: 142). Из отчетов Георга Вильяма Стеллера, ко­торый путешествовал на Камчатку в 1740 году, Шлёцер знал, что российское завоевание этих земель было одним из самых кровавых в истории. Всего за сорок лет после прибытия каза­ков население Камчатки сократилось в пятнадцать раз. Чуждый русскому национализму, Шлёцер приложил идею колонизации к самим истокам российской истории. Древняя Русь для него была экзотической, пустынной страной, которую завоевали викинги.