Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

1 В своем интересном исследовании Сергей Глебов (2011: 295) пока­зывает оживление антиимперской риторики и освоение колониальной терминологии в среде российских эмигрантов-евразийцев. По наблюде­ниям Глебова, «эмиграция со свойственной ей неуверенностью в соб­ственном статусе» идентифицировала Россию в качестве «объекта евро­пейского колониализма». Как показывают многие примеры, от Чаадаева до Любавского, российская интеллигенция высказывала сходные идеи задол­го до евразийцев и отлично от них; возможно, этот постоянный антиим­перский мотив связан с неуверенностью в собственном статусе, которая часто была свойственна российской интеллигенции. 

надежде регулировать миграции российских крестьян на пери­ферию империи, прежде всего на юг России и в Сибирь, а впо­следствии — в Среднюю Азию. В 1861 году в Русском географи­ческом обществе прошло одно из таких прений о колонизации, понимаемой как организованное переселение людских масс. Журналист и писатель Николай Лесков, который сам в молодо­сти управлял внутренними переселениями (см. главу 11), отве­чал на речь географа Михаила Венюкова, который в своих экс­педициях много раз пересек Азию, а потом руководил аграрной реформой в российской Польше. Лесков утверждал, что на деле многие переселения направляются не в отдаленные владения империи, а в ее «серединные места», и в этом, говорил Лесков, состоит основное различие между британским и российским способами колонизации (1988:60).

Середина и конец XIX века были периодом масштабной экспансии европейских империй (Arendt 1970). Российской империи, которая участвовала и в разделе Америки, и в Боль­шой игре в Азии, надо было учиться говорить о том, что про­исходило на ее огромных внутренних пространствах. Истори­кам, освоившим язык мировых империй, нужно было приспособить иностранную идею колонизации к просторам провинциальной России. Концептуальный прорыв в этом деле совершил московский историк Сергей Соловьев. Ведя свою ге­неалогию как историка прямо от Шлёцера и координируя свои действия с министром просвещения Уваровым, он вступил в яростную полемику с Хомяковым и славянофилами, которых назвал «антиисторическим направлением». Применяя дискурс колонизации к допетровской России, Соловьев отрицал само различие между колонизующими и колонизуемыми: «То была обширная, девственная страна, ожидавшая населения, ожидав­шая истории: отсюда древняя русская история есть история страны, которая колонизуется» (1988: 2/631).

Соловьев сформулировал эту поразительную фразу в своем обзоре древнейшей Российской истории. Если нет смысла раз­граничивать субъект и объект российской колонизации, зачем

92

это делать? Соловьев живо описывал заботы страны, которая колонизуется:

Населить как можно скорее, перезвать отовсюду людей на пустые места, приманить всякого рода льготами; уйти на новые, лучшие места, на выгоднейшие условия, в более мирный, спокойный край; с другой стороны, удержать население, возвратить, заставить других не принимать его — вот важные вопросы колонизующейся страны (1988: 2/631).

Для колониального сознания нет большей дистанции, чем между колонией и метрополией. Как может страна колонизо­вать сама себя? Соловьев понимал эту проблему и специально подчеркивал ее:

Но рассматриваемая нами страна не была колония, уда­ленная океанами от метрополии: в ней самой находилось средоточие государственной жизни; государственные по­требности увеличивались, государственные отправления осложнялись все более и более, а между тем страна не ли­шилась характера страны колонизующейся (1988: 2/631).

Для русского языка эта возвратная форма глагола, «колони­зоваться», необычна, как и для других европейских языков. На русском она звучит безлично, но сильно и парадоксально. Не­смотря на этот лингвистический факт или благодаря ему, Со­ловьев и его ученики постоянно употребляли именно эту фор­мулу, «колонизуется». В своей многотомной истории Соловьев разъяснял, что колонизация России последовательно шла с юго-запада на северо-восток, от берегов Дуная к берегам Днеп­ра и далее. На севере древнерусские племена продвигались к Новгороду и Белому морю, на востоке захватили Верхнюю Вол­гу и земли вокруг Москвы. Там они основали Российское госу­дарство, но колонизация продолжалась дальше на восток и да-

93