You are not alone, brother (СИ)

Почему тогда?! Почему Тор так привязан к нему?

Локи сжимает виски и крепко зажмуривает глаза, пытаясь спрятаться от этого жуткого ощущения стыда, жгущего все тело…

Это невыносимо… Боги! Как же он был слеп… Самовлюблен, завистлив и глуп… Жесток. Лжив, неискренен…

Друзья его брата справедливо не доверяли ему. Справедливо презирали. И отец… Локи поморщился, вспоминая разговор в камере. Был ли это действительно Бюлейст? Или, Один лжет ему, ища какую-то, одному ему известную, выгоду? Теперь Локи в правдивости слов отца отчего-то уверен не был. Наверное, потому что сам был непревзойденным лжецом.

Трикстер прикрывает глаза, вспоминая тот эпизод.

Неяркий свет факела, холод, боль… Боль, еще не ставшая привычной, а поэтому, раздирающая не только тело, но и душу… И одиночество.

А еще страх. Да даже не страх… Леденящий ужас. Хочется закричать, заорать, завыть… только бы не слышать этой тишины, но голос сорван, и из горла вырывается только хрип.

Локи, в каком-то безумном порыве, призывает всю свою боевую магию, забывая, что наручники, сковывающие запястья, антимагические… Все тело пронзает боль, от макушки до кончиков пальцев прокатывается судорога, из носа потоком льется черная кровь, заливает разбитые губы, подбородок… В голове гудит, а запястья рвет болью. Горло пережало спазмом, и Локи не может не то что закричать, но и вдохнуть…

Внезапно дверь распахивается. Не так, как ее вкрадчиво открывал Бюлейст, нет… И… Локи замирает. На пороге камеры стоит Один. Его отец.

– Отец? – шепчет трикстер

– Да, Локи, это твой папа, – Бюлейст появляется как обычно из ниоткуда, останавливается за спиной и поглаживает трикстера по спине, оставляя на коже небольшие царапины, с рваными краями.

Один недовольно качает головой и обращается к Бюлейсту:

– Выйди, мне нужно поговорить с ним.

Ледяной великан послушно выходит, кинув на Локи взгляд полный ненависти. Маг содрогается, представляя, что с ним сегодня сотворят. Голос Одина вырывает его из плена жутких образов:

– Как ты понимаешь, я пришел не освободить тебя, – холодно говорит Один.

– Если ты ждал, что я буду умолять тебя о спасении – то ошибся, – со всем сарказмом, который может в себе найти, выплевывает Локи, – я сам в состоянии о себе позаботиться.

– Конечно, – кивает Всеотец, – я просто должен описать тебе ситуацию.

– Зачем? – выдавливает из себя смешок Бог Безумия, – поиздеваться?

– Бюлейст умеет издеваться гораздо лучше меня, – как-то двусмысленно говорит Один и тут же приступает к изложению проблемы, – так как ты убил Лафея, своего отца, Йотунхейм оказался обезглавлен. Годами налаживаемый мир рухнул и Асгард оказался на пороге войны, к которой не готов. Но Бюлейст предложил мне мир в обмен на тебя. Конечно же, я согласился на это выгодное предложение. Но уговор был таков, что ты остаешься у Бюлейста навечно.