You love me anyway (SORORATE) (СИ)

— Да, так и было, но в последние месяцы он уверен, что это… — Сара закусила губу, — двойня?! — выпалила она.

Лука подпрыгнул на месте:

— Двойня?! Ты сказала двойня?! Я попал! Ну же?!

— Ты попал! — Сара смущённо рассмеялась, смотря в восторженное лицо Луки. Он ликовал, зарывался в свои руки и улыбался, целовал, благодарил её и Господа и снова улыбался, касаясь ткани её пальто.

— Но как? Как? Твой живот — он же небольшой… я не знаю. — растерялся он, — Где они прячутся там?

Сара пожала плечами:

— Сеньор Барбо сказал, что, вероятно, они лежат по задней стенке, ближе к позвоночнику.

Лука терпеливо выслушал и поцеловал Сару в плечо и щёчку.

— Компактно уместились, значит?

Полуднем Сочельника Тава Соломонс с нетерпением ждала, когда же проснётся милая Сара. Она знатно удивилась, что несговорчивый итальянец сам привез её в дом миссис Соломонс среди ночи. Со всем наигранным уважением Лука попросил у женщины позволения девушке переночевать одну ночь здесь, в отчем доме, пока он решает свои вопросы и подыскивает люксовый номер. Лука не согласился бы на подобное унижение, если бы не вражда отца и дочери, вспыхнувшая моментальным конфликтом за первым же семейном ужином. Скандал разгорелся нешуточный из-за нелепой фразочки Дарби, после которой Сара заявила, что больше не желает знаться с ним. Дарби хотел уладить конфликт, но, казалось, Сара навсегда вычеркнула его из сердца, и никакие попытки помириться не могли сыграть ему на руку. Тава же, перебирая в руках шарфик Сары, знала и любила эту девочку с первой минуты. С самого первого крика она восторгалась её нежными голубыми глазами, вдыхала запах детской розовой кожи, который исходил от малышки, по сути от чужого ей ребёнка, но почему-то Таве он был по душе. И пожилая женщина не понимала, как у Сабини поднялась рука, чтобы обойтись так жестоко с таким чудесным созданием. Она покачала головой. Сейчас эта девочка, выросшая на её глазах, берегла в себе ребёнка от её сына. А это не менее тяжёлая участь, ведь Алфи уже никогда не оставит Сару в покое.

Тава перевела взгляд на портрет сына, смотрящего на неё с каминной полки, и грустно улыбнулась. Он примчался ещё ранним утром, прямиком с винокурни, когда узнал, что Сара здесь, и, плевав на подручных Луки, вошёл в её спальню. С минуту он стоял в дверях, облокотившись о порог, держа в руке шляпу. Разрумяненный и с доброй ухмылкой на устах, он смотрел на неё, почти не дыша, стараясь не скрипеть вредной половицей. Её сонное личико излучало тепло и морщилось от ледяного солнца, бьющего в прикрытые веки.

Он тихо вошёл в старую спальню и задёрнул грузные шторы. Полумрак окутал комнатку и наполнил её ещё большим уютом. Опустившись на край кровати, Алфи обогрел руки горячим дыханием и совсем невесомо коснулся ими уголка живота её, торчащего из-под ткани одеяла. Ситцевая ночная рубашка плотно облегала и сохраняла комфортное тепло. Сара сморщила носик, но продолжила спать. Кто-то маленький, совсем ещё крошечный и уже давным-давно не спящий несколько раз требовательно толкнулся в ладонь Алфи и стих. Он улыбнулся, желая испытать это чувство ещё раз, увереннее опуская ладонь, но малыш не торопился отзываться, прячась от совсем незнакомого ему касания.

— Эй, Соломонс-младший не спит? — спросил он негромко, и в ответ ему крошечное существо сильнее запряталось, поджало ножки и ручки от чужого баса. Живот заходил в разные стороны, пока обитатели его ютились теснее друг к другу. Алфи настойчиво не убирал ладонь, задевая с другого бока нечто заострённое по отношению к рёбрам Сары, пытаясь понять — что это? Стоило его руке почти нащупать нечто схожее с ягодицами, как кроха отскочил и скрылся. Алфи получше укрыл Сару и, опустив парящий поцелуй в её розовые губы, поднялся с постели.

Выйдя в коридор, он опёрся о стену и протёр своё лицо. Тава, заждавшаяся его внизу, преодолела ступени и взглянула на сына.

— Он (она) не знает меня. — выдавил Алфи с таким немыслимым трудом, что, казалось, оторвать от земли и поднять этот дом было бы легче. — Прячется от моей руки?.. — задался он вопросом-констатацией, водя глазами.

Тава хмыкнула:

— Чужой ты ребёнку, на почве материнской ненависти и обиды выращенному. Боишься, что никогда не признает тебя? Боишься, я по глазам вижу.

За обедом Сара с большим удовольствием съела два варёных яйца, несколько бутербродов с маслом и запила всё это большой чашкой чая, так как проснулась очень голодной. Сара была довольна тем, что Тава позволила погостить у неё и взяла под своё крылышко на время праздников. Единственным отягощающим фактором была неприятная ломота где-то в бедрах и тазовых костях, сопровождавшая её всю ночь.

Наблюдая за ней, за каждым её движением, Тава не могла скрыть своей радости. Она поверить не могла, что Сара была уже на девятом месяце беременности. Так время быстро пролетело.