You love me anyway (SORORATE) (СИ)

Лука задумался, отпуская раскрасневшееся ухо Фрэнка.

— Что угодно, значит?

Мальчик покорно покивал.

Лука задумчиво прищурился, чвакая зубочисткой:

— Я научу тебя обманывать твоего доброго папочку. Но для начала сделай мне крошечное одолжение, юноша: сходи-ка на Камден-Хай-Стрит.

Фрэнк изменился в лице.

— Но туда идти долго, Лука! Я ещё никогда не ходил так далеко без мамы!

— Тише, тише, малыш! Ты и с лестницы никогда не падал. Будь молодцом и без лишних вопросов сходи на Камден-Хай-Стрит, ладно? Алфи Соломонс, этот ебАный кретин, каждый пятничный полдень шастает там, и, собственно, он-то тебе и нужен.

Фрэнки оказался в объятиях улицы, где было полно детей. Маленькие банды, так много ребят, были повсюду. Фрэнк поспешил в Камден, улицы которого были вымощены булыжником и отполированы копытами лошадей. Он проскочил два квартала и, выйдя на Хай-Стрит, стал высматривать у прилавков знакомого мужчину. Толпы людей засеивали пространство улицы, переполненные непонятными предметами лавки старьёвщиков бросались в глаза. Кругом суета, в разные стороны бегают носильщики с ящиками в руках. Они всё время балансировали: то пробежит какой мальчишка, то пьяный чудак покачнётся в бок. Воздух был буквально пропитан шумом: крики мужчин, смешанные с лязгом повозок, детские голоса и брань торговок. Толпы весёлых и уже очень нетрезвых людей шли вдоль, осматривая то, что не могут себе позволить. Кто-то выкрикивал стихи, которые знали все, кто-то пытался развязать драку. Здесь же орудовали карманники и обчищали чаще всего гостей столицы, потому что местные знали их в лицо.

С самого утра торговцы занимали выгодные для продажи места, некоторые из них колесили по всему Камдену, толкая тяжеленные тележки. Крики и брань не стихали до позднего вечера. Скупка краденого, мошенничество и азартные игры процветали. И уж, конечно, рынок не был самотечным явлением, его контролировал один человек. Его имя знали все, кроме полиции, которую сюда старались просто-напросто не пускать. Это был Альфред Соломонс, стоящий возле прилавка с различными диковинными штуками.

Наконец, спустя несколько минут поисков, заглядываний в лица и прислушивания к басам джентльменов, задумчивый и растерянный Фрэнк глубоко вздохнул, набираясь смелости, чтобы подойти ближе к знакомой спине. Алфи что-то выбирал и бурчал себе под нос, привлекая внимание остальных покупателей, отвлекая их от выбора, дабы выцепить нечто лучшее. Фрэнк приблизился к нему, опустив на глаза козырёк кепки, и спросил себя, что он собирается сделать, а главное — зачем. Если вчера он так жалел сестру и жаждал мести над Алфи за его дерзость по отношению к ней, то сегодня гнев в его крохотном сердечке поутих, хотя он и затаил обиду на еврея за её слёзы. Он знал, пусть в свои шесть и не был проницательным мальчиком, что его сестра ждёт ребёнка. И это большая тайна. По логической цепочке Фрэнка, ребёнок появился у неё благодаря Алфи, потому что мама говорила ему ранее, что дитя не появляется само по себе, для этого нужны двое — мама и папа.

«Не бывает же пап самих по себе! Да и мам!» — рассуждал он, уставившись на цветной ларец — «Нет! У Джимми Лейна только мама! Но ведь его папа погиб на войне!»

Фрэнк кивнул, подтверждая свою теорию о том, что Алфи был как-то замешан, задействован во всём этом, но не мог себе это объяснить с разумной точки обзора. Он слышал слова Сары о том, что Алфи станет «чёртовым папашей», но его детский разум трудно увязывал очевидные для взрослых вещи. Фрэнк видел реакцию Алфи на эту фразу. Он никогда не забудет ту гримасу гнева, что была на лице Соломонса, и то, как мужчина грубо вцепился в её платье, оторвав рюши. А ещё он не сможет стереть из памяти ту печаль, которую пережила Сара на его глазах. Малыш помог ей выйти из ресторана. Он держал сестру под руку, пока, наконец, она не потеряла сознание. Испуг оставил неизгладимое впечатление на Фрэнка, а страх, как известно, всегда быстро обростает сетью мерзкой ассоциации с объектом причинения. И теперь Алфи был для Фрэнка именно ею.