You raped my heart (СИ)

— Ко мне приходил мальчик, — говорит Джанин, и картина того, как двигаются ее губы, так и стоит у мужчины перед глазами, — Калебом Приором звать. Хороший такой мальчик. Умный, а главное смышленый, — у Эрика дергается кадык, — мальчик рассказал мне одну интересную вещь. Он видел среди нас девчонку, которая не может тут быть. Лучшие друзья Трис Приор не предают ее. Они ведь все такие до омерзения правильные и порядочные, как и сама девка. Так считает Калеб. И я ему верю, — добавляет она. — И вот тогда я подумала, что среди нас есть предатель, крыса, которая стучит нашим врагам. Я повелела провести обыск. Тщательный и дотошный, тайный, чтобы об этом никто не узнал. Зачем пугать крысу? Ее надо приманить сыром, а потом прихлопнуть. И каково же было мое удивление, когда я нашла крысу. Эрик, — тянет она, елейно, театрально, деланно и жеманно, насмехается, наслаждается, — мне жаль тебя. Девчонка запудрила тебе мозги. Но я решила тебя простить. Ты — ценный человек. Никто не умеет добывать информацию из арестованных лучше тебя. — Палач он, палач. И отлично это знает. — Считай это моим благословением, моим прощением. И никогда так больше не поступай. — Последнюю фразу Джанин Мэттьюс произносит холодным, острым, как наждачная бумага голосом, и металл звенит в ее тоне. И тогда Эрик понимает. Она зла и разъярена. Финал.

Мужчина плохо помнит, как срывается с места, как громко хлопает дверью кабинета лидера Эрудиции, как проносится мимо охраны, взирающей на него так, словно увидели зверя. А он зверь и есть. Самый опасный и страшный монстр на свете. Он рвет на куски мяса, в клочья, ломает кости и хребты. Просто чертов сукин сын. Когда перед глазами Эрика появляется знакомая дверь его квартиры, мужчина застывает, переводя на мгновение дыхание. Он взмылен. Вся шея и спина мокрые от пота. Это адреналин, это страх, это напряжение, это бег — ядреная смесь ощущений, глухих, затравленных чувств. Эрик решительно отпирает дверь и заходит в собственную квартиру.

Первое, что он видит — это распахнутая дверь, ведущая в ту, другую комнату, в которой все эти недели жила Кристина. Дверь раскрыта широко, так широко, как он никогда ее не оставлял. Эрик смотрит на дверь, как на мохнатое, многоногое чудище. Он закрывает глаза на мгновение длиной в секунду и делает шаг. Он знает, что там увидит. И не совсем понимает, насколько готов к осознанию, к понимаю, к принятию, и как прогнать это дурацкое чувство неуместной надежды, слабый, тлеющий уголек, который, как ему казалось, он потерял в далеком детстве, еще тогда, когда его родители не вернулись за ним.

Эрик заходит в комнату медленно, будто таящийся зверь. Его черные ботинки с тяжелой подошвой ступают аккуратно и мягко. Рука находит пистолет, затолканный за пояс джинсов — металл нагрелся от соприкосновения с телом. Но как только Эрик видит ее, то понимает, что оружие ему не нужно. Она лежит на полу, чуть разбросав руки в стороны и едва согнув ноги в коленях. Босая — он видит темную точку родинки на щиколотке, которую целовал несколько раз. Рот ее чуть приоткрыт, и глаза широко распахнуты — в них застыло удивленное выражение. Ее кожа кажется все еще теплой, но Эрик знает, что это обманчивое ощущение. Скорее всего, девушка лежит так уже несколько часов. Мужчина присаживается на корточки и смотрит на нож, вошедший через плоть прямо в сердце. У него блестящая, металлическая рукоять, на которой, конечно же, не осталось никаких следов. Убийца был тенью, призраком, и убил он безболезненно. Эрик кривит губы. Стоит сказать спасибо, да? Он проводит пальцами по лицу, отражавшему когда-то такой яркий и броский спектр эмоций, но веки девушки не опускаются. И она так и остается лежать, смотрящей в потолок. Эрик нервно сглатывает — всего лишь простое движение, и сжимает руки в кулаки, снова прикрывает глаза на мгновение, считает до десяти. Чтобы унять бурю в груди, слишком страшную, чтобы позволить ей вырваться наружу, слишком опасную даже для него самого. Он прикасается пальцами к месту, куда вошел нож, и на коже остается густеющая кровь. Бордовая, темная.

Кристина мертвая. И это уже ничто не исправит.

Мужчина смотрит на девушку долго, так долго, что ему начинает мерещиться, будто она просто спит на полу. Но торчащая рукоять острого ножа из груди напоминает ему о том, что это было дыхание смерти, скосившее одну жизнь. Взгляд серых глаз натыкается на медальон на тонкой, женской шее. Тот самый, который он ей дал. Подарил. Пусть будет подарил. Она носила медальон, и металл был часто теплым от соприкосновения с мягкой девичьей плотью. Эрик срывает его с мертвой шеи, сжимает в кулаке, так, что огонь, вырезанный на железе, отпечатывается на широкой ладони, а потом убирает в нагрудный карман куртки, пачкая украшение темной кровью.