Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

— Добре. Я не сноб і не зарозумілий аристократ, щоб спілкувався тільки з мені подібними, а на інших дер носа згори, проте часто буває шкода часу повторювати черговому з них по суті справи те, що за дві години перед цим розповідав іншому. При цьому кожен з такої зустрічі намагається робити конспірацію: щоб поблизу нікого не було, а найкраще — залізти в якийсь глухий кут між купами дощок чи дров.

— Ну так, ти б хотів зібрати відразу сто осіб і їм гамузом розповісти щось за дві години замість того, щоб потратити на них двісті годин.

— Власне кажучи, так. У цьому моя найбільша мрія. У всякій справі, так і в політичній діяльности, слід прагнути до підвищення продуктивности праці. Говорити дві години одній особі — це одна справа, а говорити те ж саме дві години ста особам — це підняти продуктивність лекторської праці в сто разів!

— Не будь такий страшенно раціональний, бо перетворишся на сухар. Хіба рідко людині хочеться побалакати про абищо, аби відвести душу, думками вирватися за межі табірної дійсности й помріяти?

— Я також часом відчуваю таку потребу пофантазувати й помріяти. Проте, знаєш, я обриваю мрії і повертаюсь до реальности. Річ у тім, що життя коротке і треба поспішати заповнювати відведений час істотним змістом, а не мріями.

— Ти можеш так казати, бо ти вчений чоловік, а що робити нашим простим хлопцям, повстанцям?

Я не встиг відповісти, бо ми підійшли до Грицяка і Кравчук познайомив мене з ним.

Грицяк був трохи вищий за мене і приблизно того ж віку. Волосся, мабуть, давно покинуло його голову і вона блищала рівним ледь жовтуватим пергаментом. З-під брів світилися дві іскри карих очей. Не було в них ні покірности, ні лагідности, ні доброти. Його погляд випромінював відкриту сміливість, прямоту й волю.

— Левку, — обізвався Кравчук, — ти знаєш, що пан Євген займається йогою?

— Я чув про це від когось з наших краян і тепер, коли ти познайомив мене з паном Євгеном, сподіваюсь почути про йогу від нього.

— Я до ваших послуг, пане Левку, — каже Грицяк.

— Розкажіть мені бодай трохи про йогу — попросив я Грицяка — і як до неї ставиться влада.

— Думаю, що про йогу в СРСР знало вузесеньке коло індологів. Напевно, на початку 50-х років уперше надрукували історію індійської філософії. Ще через кілька років надрукували ґрунтовну працю про йогу і великого йоги Рамачараки, і ось нещодавно в журналі “Філософські науки” з’явилося кілька публікацій йоги Вивикенанди.

— А чого ви назвали Рамачараку великим?

— Йога існує понад дві тисячі років. Учення й практика йоги в Індії була окутана покривалом таємничости. У ній існує кілька стадій досконалости, або інакше кажучи, кілька рівнів оволодіння йогою. Йога вважає, що не кожному дано пізнати йогу повністю. Один оволодіває першою стадією і далі заглибитися неспроможний і залишається назавжди на цій першій стадії. Другий оволодіває першою і другою стадіями і далі неспроможний і так далі. Йоги в найвищій стадії уміють зупиняти дихання на два тижні, можна сказати, помирають на два тижні і потім самі повертаються до нормального дихання і життя. У цій стадії йоги не підвладні жодним хворобам. Вони володіють своїм тілом до такої міри, що по суті можуть покидати своє тіло і лише духом, тобто енергетикою, переміщатися в інше місце, на інший континент і там з’являтися у матеріалізованій формі.

— Це здорово! Хоч, далебі, в це важко повірити.

Таке перевтілення, уміння бачити на відстані і штовхнуло йогів до втаємничування свого вчення і своїх можливостей. До XX сторіччя в Європі про йогу нічого не знали. Перші кроки до знайомства з йогою зробили англійці в часи окупації Індії. Це була обмежена, проте все-таки доволі велика інформація. Рамачарака осягнув йогу до кінця. І він перший свідомо почав розсекречувати йогу. Це він зробив у вигляді товстої книжки. Надрукували англійською мовою, а з неї почали друкувати й іншими мовами. В зоні маємо російськомовне видання. Я її уважно прочитав і бачу, що багато залишилося за межами книжки, тобто Рамачарака також розкриває не всі тонкощі йоги.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное