За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой

Я не думаю, что жизнь молодых поколений подвержена большему стрессу, чем жизнь наших родителей, бабушек и дедушек. Конечно, всегда существовало давление общества и трудности, во многом гораздо более серьёзные, чем те, с которыми сталкиваемся мы (мировые войны, сегрегация и т. д.), но для нас это давление изменилось. Миллениалов призывают быть успешными, уникальными, что редко встречалось в прошлом. Социальные сети имеют к этому процессу самое непосредственное отношение, потому что не только наш мозг адаптировался к постоянной стимуляции уведомлениями, но и мы к тому же постоянно сравниваем себя с лентами старых знакомых. Вы не знаете, с какой болью они сталкиваются; вы просто видите их великолепное крыльцо и думаете: «Эй, что со мной не так? Почему у меня маленькое крыльцо!?» К тому же, чем больше времени вы проводите в социальных сетях, тем больше вы склонны к депрессии[40]. Помимо социальных сетей, наше поколение процветает на иллюзии собственной значимости. Мы можем и должны создавать удивительные вещи! Мы должны открыть крутой многомиллионный бизнес! Мы должны сделать это к двадцати девяти годам! Нельзя довольствоваться ненавистной работой! Мы хотим большего! И в каком-то смысле это здорово. Почему бы нам не стремиться к звёздам? Но, с другой стороны, это настраивает нас на постоянное разочарование. Давление, побуждающее стать успешными к тридцати годам, – это несправедливое ожидание (учитывая экономику и рынок труда).

Я никогда специально не читала книгу «Важные годы», потому что мне не нравилась сама идея. Она о том, что мои двадцать лет крайне важны для того, чтобы настроить себя на оставшуюся жизнь?!? Я и без того тонула в панике и подавленности. Мне хватало страданий. А ещё – я не согласна. Давайте нормализуем женитьбу в тридцать шесть и начало карьеры в сорок. К чёрту давление. У нас уникальный график! Будьте черепахой!

Я считаю, что нам нужно вернуться к основам и вспомнить, что быть живым – просто. Жить, завести несколько хороших друзей, глубоко дышать и смотреть на красивое дерево – этого достаточно. Это нормально – просто быть человеком. Это нормально – не выпрыгивать из штанов, чтобы всех поразить. Наше стремление произвести впечатление карьерой так же токсично, как и любое другое старомодное стремление, как, например, выйти замуж к двадцати годам или иметь сорокапятисантиметровую талию в корсете. Это смешно. Просто позвольте нам дышать. Позвольте нам не торопиться.

Именно так я относилась к своей скучной офисной работе. Я поняла, что мне нужно было смириться с непримечательностью. Кроме того, я сделала важный для себя вывод: если я не буду много ошибаться, тогда я смогу остаться на этой работе навечно. Я смогу выжить. В офисе мне не нужно было никого впечатлять. Никто не знал, что я пою, или что люди пророчили мне Бродвей. Я не производила впечатления и была очень посредственной. Мне не нужно было смешить окружающих и оставаться красоткой. От меня лишь требовалось отвечать на звонки, пользоваться копировальным аппаратом и (плохо) вычитывать пресс-релизы. Я была ничем не примечательна, и это приносило облегчение.

Но я действительно скучала по театру. К тому же, я никогда не пробовала заниматься им без изнурительной одержимости едой и весом. И теперь, когда одержимость немного улеглась, я подумала, что, может быть, настала пора попробовать снова? Итак, я проработала секретарём ровно год, а потом ушла, чтобы играть «фабричную девушку» в мюзикле в Филадельфии. Я переехала туда на несколько месяцев, но на этот раз не стала жить с родителями в пригороде. Вместо этого я снимала комнату на жарком чердаке в доме на юге Филадельфии вместе с кучей других местных актёров и начала пить бурбон, как старик.

Зато эта актёрская работа наконец-то позволила мне вступить в профсоюз. В этом случае тебе больше платят, и ты можешь попасть на бродвейские прослушивания без необходимости занимать очередь в 5:45 утра. Ладно, сейчас или никогда. Я вступлю в профсоюз и попробуюсь на роль.

Как чувствовать