За белым кречетом

Поставил ее Трифон Патрикеев, ходивший у царя Ивана Грозного в сокольниках. Как-то царь со своей свитой отправился охотиться в угодья села Напрудного на гусей и уток. Село это находилось как раз в районе улицы Трифоновской и Рижского вокзала. Царю хотелось посмотреть на работу любимого честника (от слова «честь», «чествовать»; белым кречетом чествовали именитых гостей) — белого кречета.

Кречет — птица высокого полета. Охотятся с ним на лошадях. Птица сидит на руке охотника в темном клобучке, которым до поры закрывают ей глаза. Приблизившись к месту охоты, клобучок снимают, птицу пускают с руки, и она поднимается высоко в небо, где начинает ходить кругами. Тогда ездоки вспугивают затаившуюся дичь, утки и гуси взлетают, а с неба на них стремительно падает, сложив крылья, кречет. Падает с такой скоростью, что только свист стоит! Задними когтями прижатых к телу лап он наносит удар настигнутой птице. Летят перья, птица камнем падает вниз. А кречет отыскивает ее и спешит приняться за трапезу.

Тут от сокольничего требуется быстро, по звону серебряного колокольчика, прикрепленного к хвосту кречета, отыскать его. Ловчие птицы не привыкают к охотнику. И, охотясь хоть для самого царя, она охотится прежде всего для себя. Не накормив досыта, ее насылают на дичь, которую тут же отбирают, выдавая птице награду — кусочек мяса из рук. Только тогда и можно отправить полуголодного сокола еще раз продемонстрировать свое мастерство. Если не разыскать ловчего сокола вовремя, не снять с добычи, дать наклеваться досыта, то он может и забыть, зачем ему, собственно говоря, нужна дружба с человеком. Он может и совсем от сокольника улететь. Должно быть, что-то подобное произошло и здесь: не подоспел вовремя Трифон, кречет и «отбыл».

Царь разгневался, дал Трифону три дня сроку: чтоб через три дня кречет у него был, а иначе пусть пеняет на себя. А нрав у царя был известен: Грозным его нарекли неспроста. За лучшего честника, который нередко сидел у Ивана на руке, ближе всех бояр, Трифон мог лишиться и головы.

Отправился он искать птицу в сокольничьем лесу.

Три дня и три ночи ходил, измучился, да все бестолку — нигде не нашел птицы. Сел он в горести на берегу пруда и незаметно заснул. И явился к нему во сне святой — покровитель сокольников. Был он на белом коне и с белым кречетом на руке. Святой сказал Трифону, где искать любимца царя — на сосне в Мытищинском лесу. Проснувшись, Трифон подивился, но к указанному месту решил сходить. И точно: видит, на сосне сидит царский честник. Подманил его Трифон на вабило, подкормил да в Москву поспешил поскорее, чтобы к назначенному сроку не опоздать, царя успокоить. Спасен был Трифон от неминуемой беды.

Вот будто на радостях и поставил он в том месте часовенку. Вначале деревянную, а позже, как разбогател да боярином стал, каменную, которая и стоит на Трифоновской улице по сей день.

Каюсь, узнал я об этой удивительной истории, когда выяснилось окончательно, что кречет из телефильма о нем как бы «отлетел», а вместо него на экране хозяйничает ястреб. Напереживавшись из-за той непростительной ошибки, а дело исправления ее оказалось не столь уж легким и даже мучительным, я будто собственным нутром ощутил состояние царского сокольника в ту тревожную для него минуту. И позавидовал: помог ему все-таки отыскать птицу святой, а поможет ли мне кто отыскать теперь кречета? Ибо без портрета этой птицы я не мог, как мне казалось, ни прийти в редакцию любимого журнала, ни в сценарный отдел объединения «Экран».

В трудное для меня время я даже пошел взглянуть на церковь. В то время там шел ремонт, внутри стояли бочки с краской, мешки с цементом. Еще в нашествие Наполеона в 1812 году церковь была разграблена. Из нее были похищены утварь и сосуды из драгоценных металлов, но на стене должна была остаться фреска, изображающая святого Трифона с белым кречетом на перчатке правой руки — так называемая «русская» икона Трифона. Однако фрески не оказалось, мне сказали, что она теперь находится в Третьяковской галерее. Зайдя в фонды, я узнал, что, действительно, фреска хранится в запасниках, но отыскать ее не просто, и потом она не цветная, совсем не интересна для съемки. Так я ее и не увидел. Позже в главном храме Загорского монастыря я обнаружил большую икону святого Трифона, к которой прикладывалась тощенькая старушонка, но к удивлению своему, узрел, что сокол на руке Трифона — черный, то есть совсем не такой, за которого следовало спасать царского сокольника.