За белым кречетом

Я провел в засидке более полусуток. Не раз лихорадочно вскакивал, услышав характерный крик подзывающих мать птенцов. Ожидал, что вот-вот покажется на гнезде желанная птица, но, увы, увидеть ее мне так и не удалось. Конечно, она разглядела засидку, заметила и меня. Испугавшись, что она, чего доброго, может и оставить гнездо, я решил уходить.

Облака к тому времени затянули все небо. Пошел дождь, начался ветер. Птенцы, как по горке, спустились к краю гнезда, укрылись от ветра. Спрятали головы под крылья и стояли как мраморные кубки — живой монумент сыну бога Солнца. Я вылез из засидки и, не скрываясь, отправился к палатке. Комары, несмотря на дождь, тучей полетели за мной. Не отмахиваясь, уже не обращая внимания на них, я думал только о том, как хорошо будет оказаться сейчас в наглухо застегнутой палатке, забраться в спальный мешок и проваляться в нем целые сутки.

Это гнездо показалось мне весьма удобным для киносъемки, и, зная долгую, нередко по многу десятков лет, приверженность соколов к одному месту, я решил его приберечь. Не тревожить птиц, чтобы на следующий год, если удастся организовать киногруппу, приехать именно сюда и сделать о кречетином семействе фильм.

А потому я был за то, чтобы, не задерживаясь на этой стоянке, собираться и плыть дальше. С этой мыслью я и поднялся. Но выбравшись из палатки, увидел Таню, которая жарила на дымящем костре аппетитно пахнущие лепешки. Серега где-то бродил, изыскивая дичь не столько для науки, сколько для нашего пропитания. Вид с пригорка, где мы поставили палатку, завораживал открывающимся на другом берегу реки раздольем. И я решил не торопиться.

Забраться в гнездо кречетов на этот раз было невозможно, и я надеялся, что мой неугомонный коллега не будет, как в прошлый раз, лазать, искать погадки да пугать птенцов. Так оно бы и случилось, но Серега вернулся из обхода злым, не встретив ни одной птицы, кроме болотной гагары. Птиц этих не едят, и Таня, изучив содержимое желудка, хотела было тушку гагары выбросить. Но практичный Серега рассудил иначе.

— Слышишь,— сказал он мне,— как кричат креченята? Видно, пока ты прятался в гнезде, мать их не кормила. Совсем ребята оголодали. Вот и сделаем доброе дело, подкормим птенцов.

Не предполагая, чем это может кончиться, я согласился. Но едва тушка гагары взвилась над гнездом, птенцы шарахнулись от нее, как от черта. Трое задержались на другом краю гнезда, а старший не удержался, взмахнул крыльями и был таков. Лишь наутро следующего дня мы услышали его призывные крики, доносившиеся с другого берега. Пришлось садиться в лодку и спасать его.

Кречетенка мы увидели сидящим на ветке высохшего дерева. Перед ним лежали остатки куропатки, которой он только что пообедал, и стало ясно, что возвращать в гнездо его уже не требуется. Мать отыскала его и покормила. Но Серега загорелся: «Окольцуем! Нужно для науки. Как упускать такой случай». Пригнув голову, потешно переваливаясь, отяжелевший кречетенок пустился убегать. Но когда увлекшийся ловец приблизился, быстро упал на спину и, выставив когти, так ловко цапнул своего преследователя, что тот, забыв обо всем, тряся окровавленной рукой, запрыгал на одной ноге. Однако птенца мы все-таки окольцевали и сразу же стали собираться, чтобы плыть дальше.

Третье гнездо кречетов мы застали пустым. Оно было небольшим, по сравнению с предыдущими — крохотным.Располагалось оно на молодой невысокой лиственнице, стоявшей на каменистом склоне. Не объясни нам перед походом Калякин, что весной он видел здесь птиц, активно нападавших на него, причем, по его уверениям, самец был достаточно светел, почти бел, мы никогда бы не рискнули подумать, что кречеты способны загнездиться в столь крохотном, принадлежавшем, видимо, воронам, гнезде. Но Калякин оказался прав.

На второй день, в одиночестве придя к гнезду, я услышал знакомые хрипловатые крики птенцов, раздававшиеся с другого берега. И, внимательно присмотревшись, отыскал на пологом зеленоватом склоне четырех слетков. Трое держались вместе, а четвертый, самый старший, все норовил убежать от братцев подальше. В этом случае добыча, принесенная самкой, достается вся ему одному, не надо, как в гнезде, делиться. Такое поведение свойственно не только птенцам соколов. Нечто подобное я наблюдал и у полярных сов: взрослый птенец сразу же начинает отходить от гнезда. И чем старше, тем далее он отбегает. За ним тянутся что повзрослее. Птенцы разбегаются, а родители отлично видят их с высоты, всех находят и поодиночке кормят. Так было и здесь.

Мне удалось пронаблюдать, как прилетевшая с криком кречетиха спикировала и сбросила добычу сначала самому старшему одиночке, а в другой раз решительно направилась к истошно кричавшим троим птенцам.

Слетки уже неплохо, для слетков конечно, летали и вечером возвращались к гнезду. Теперь выросшим им разместиться всем четверым там было просто невозможно, и креченята проводили ночь у гнезда на скалах, где мне удалось сделать несколько интересных снимков.